– Да нет, – сказал Смолин. – Я ж говорил,меня только вещи интересуют. Продам ее потом…

– Никто ж вам сотки не даст. Перебор.

– Я не в накладе, – сказал Смолин.

– Понятно… – участковый посмотрел на улицу. –Значит, жить не будете… Логично. Что вам здесь после Шантарска делать… Жальвообще-то. Хороший был дом, и этот, и соседний. Спокойные были дома. Мелочевкаслучалась, конечно, но чтобы особое беспокойство… А теперь ломай голову, чтотут будет, кто тут будет… Василий Яковлевич, за нескромный вопрос не обидитесь?

Смолин пожал плечами.

– Не сидели, часом?

– Ого! – Смолин, с любопытством посмотрел научасткового: – Глаз у вас… Давным-давно. В далекой бурной молодости.

– По глупости?

– Да нет, откровенно говоря, – сказалСмолин, – за то, что нынче считается безобидным делом, а раньше каралосьбеспощадно…

– Это как?

– Серебряными монетками торговал, – сказалСмолин, – и прочими древностями. Нынче это в порядке вещей, а вот прежде…Что, неужели до сих пор заметно?

– Кому как, – ответил участковый с некоторойгорделивостью в улыбке. – До сих пор, значит, есть у вас в облике что-тотакое… говорящее… Судимость снятая?

– Давненько…

– Ну и лады… Василий Яковлевич, а вы, случайно, не вкурсе, что с книгой?

– С какой?

– Которую старик писал, Никанор Олегович.

– Знали его? – спросил Смолин уже с живейшиминтересом.

– Ну еще бы. Я на этом участке восемнадцать лет. Как жене знать такую местную знаменитость… Интересный был человек.

– А вот ходят дурацкие слухи, будто убили его…

– Да вроде непохоже, – сказал участковый. –Ни на шпану, ни на ограбление не похоже. А если это исключить, то получается,что и не за что. Всегда ведь, если мотив есть, он себя проявить должен. А тут –никакой зацепки… Так вы про книгу не знаете? Которую он незадолго до смертизакончил?

– Только то, что он ее писал. А вы что про нее знаете?

– Старик говорил как-то. Беседовали, не раз, –сказал он с некоторой гордостью. – Работа у нас грязная, нудная, приятнопоговорить про отвлеченное… я ведь старые его книжки читал. На пенсиюготовлюсь, заранее ищу занятие, начал книжки почитывать про историческиезагадки и тому подобное… Он в детали не вдавался, но говорил как-то, что книжкабудет интереснейшая – он спину гнул над документами…

«Интересно, над какими? – подумал Смолин. – Надмузейными? Что же в музейных документах было такое, за десятилетияускользнувшее от цепкого взгляда музейщиков, которые тоже всевозможные загадкиобожают? А потом пришел краевед с орлиным взором… Сомнительно. Должно бытьчто-то другое, но в квартире-то ни документика…»

– Старик даже спонсора нашел, представьте себе, –продолжал участковый. – Я их видел дня за три до… – он скорбно поджалгубы. – Шли, разговаривали. Приличный такой человек, при галстуке, лицоинтеллигентное, сразу видно… Расстались они – а Никанор Олегович на седьмомнебе, за версту видно. Я полюбопытствовал, а он так и говорит: верил бы в бога,решил бы, что услышал бог молитвы, послал спонсора. Человек серьезный, малотого понимающий, так что вскорости издадут…

Уставясь в потолок, будто усиленно припоминая что-то, Смолинпротянул:

– Это не Борзов ли будет? Валерий Семенович? Вроде быон что-то такое говорил… Представительный такой, седоватый, но усы черные…

– Да вроде нет, – сказал участковый. – Сединыне помню. Человек самый обыкновенный, примерно наших с вами лет…Интеллигентный. Усы были, да, но не черные, а как бы… – он с досадоймотнул головой: – Я ж не присматривался специально… Увижу – узнаю сразу, а таки не опишу…

«Значит, таинственный спонсор – все же не выдумка директрисымузея, – отметил Смолин. – Существует в реальности… только где ж егоискать и как?»

Он прислушался: в дверь стучались, и это был кто-то свой:знал, что не по войлоку следует барабанить, а постучать по косяку вопределенном месте, и внутри прекрасно услышат…

– Извините… – Смолин вышел в прихожую.

На площадке стоял Фельдмаршал в сопровождении невысокогокрепкого мужичка примерно тех же лет, с характерной физиономией, выдающейбывшего служаку.

– Знакомься, – сказал Фельдмаршал. – Это ибудет Василий Яковлевич… Царь и бог антикварного дела.

– Очень приятно, – крепыш крепко тряхнулсмолинскую руку. – Кравец, Кирилл Петрович, мы со Степой служили когда-то…

– Так это вы, значит, секретной службою на приискахзаворачиваете? – спросил Смолин.

– Ну, громко сказано – заворачиваю… Так, не последний…У меня к вам разговорчик, Василий Яковлевич, типа служебной необходимости… Как,ничего?

– Да бога ради, – сказал Смолин, – толькосначала дела закончу. У меня тут по квартире бродит молодой, ретивый мент,показания снимает со всех и каждого, включая холодильник…

– Ох ты! Случилось что?

– Да так как-то… – поморщился Смолин, –убили, оказывается, мужичка, у которого я эту квартиру купил. Деньги, видимо,засветил по пьянке, разболтался… Вот здешний Пинкертон и трясет всех и каждого…

– Ну, пойдемте, посмотрим, что за Пинкертон… Пожуем –увидим… – и он направился в квартиру весьма энергично.

Смолин оглянулся на Фельдмаршала – тот был какой-то смурной,но не было времени разговаривать. Он пошел следом за напористым гостем. Изспальни, он видел с порога, как раз показались Шварц и «убойный» – последнийвыглядел не особенно торжествующим, зато Шварц, наоборот, безмятежно ухмылялся.До Смолина долетела его громкая реплика:

– Так что, ежели у английской королевы брюлики попятятили Оружейную палату ломанут – милости прошу подозревать, мы завсегдаисполнительные! Только вот насчет Джона Кеннеди – чистый поклеп, прошу не шить!

Шумилов, в целях сохранения лица, притворялся, что ничегоэтого не слышит, шагает сам по себе.

– Игорек! – жизнерадостно воскликнулКравец. – А я-то слышу – пришел Пинкертон, ужасти разводит, подозреваетвсех и каждого… Ты что тут сыщиков-разбойников развел? Кончай, кончай, у насдела серьезные… Адью и оревуар, значить…

Произнесено все это было с улыбочкой, но достаточно твердо –так что означало не особенно и зашифрованное предложение выметаться отсюда кчертовой матери. Что характерно, крутой товарищ Шумилов в бутылку не полез, аответствовал вполне смиренно:

– Да что вы, Кирилл Петрович, формальности сплошные…

– Ну вот заканчивай быстренько свои формальности – и накрыло! – уже без улыбки напутствовал Кравец.

«Ничего удивительного, – подумал Смолин. – Градообразующеепредприятие, к тому ж знаменитые куруманские золотые прииски, давным-давноотошедшие в руки микроолигархов. Логично будет догадаться, что приисковые тут иправят бал…»