Марк Ефимович, наоборот – вел себя все деликатней, чувствуя себя королем положения, в отличие от Евгения, который умудрился опять сесть, как и в прошлый раз, на стул с короткими ножками и снова почувствовал себя карликом. В эти мгновения Евгений хотел прекратить беседу, встать и покинуть кабинет эскулапа, но, вспомнив наглую физиономию Воинова, он удержался от соблазна уйти. По ходу разговора Евгений несколько раз ловил себя на мысли: «Зачем я здесь?», им влекли личные мотивы, это раскусил и Станиславский:

– Тогда скажите мне, почему вас так интересует личность Воинова? Я впервые в практике сталкиваюсь, когда страж порядка слишком сильно интересуется подследственным, при том, что ситуация-то обычная. Надо просто набраться терпения и ждать результатов экспертизы.

– Это нетипичный случай, убиты три женщины…

– Хотите начистоту? Вчера приезжал один из высоких чинов МВД и четко поставил передо мной один вопрос.

– Какой?

– Ваш отдел расследует убийство местного авторитета по фамилии Барсуков?

– Сам лично держу дело Барсука на контроле.

– Значит, знаете больше моего.

– Меня даже начинает пугать ваша осведомленность, – вкрадчивым голосом произнес Евгений.

– Не больше вашего! – уважительным тоном парировал Станиславский. – Вы знаете, что авторитета пристрелил на допросе старший оперуполномоченный из оперативно-розыскной части. Понятно, что защита настаивает на самообороне. Но не прокатит, так как два выстрела и оба – в голову. Вашему коллеге грозит реальный срок за убийство. Высокий чин из полиции прямо и четко заявил, что навряд ли допустит, чтобы дело дошло до суда, и попросил признать вашего коллегу невменяемым. Все четко, в глаза, без виляния… А что хотите вы – я не знаю. Вас не интересует судьба вашего коллеги из МВД, вас интересует несчастный Воинов. И у меня такое чувство, что вы что-то недоговариваете, не так ли?

Евгений решил увести разговор в сторону:

– Вы знаете круг общения Воинова?

– Нет, не знаю, но не думаю, что он большой.

– У него есть сообщник и вполне влиятельный.

– Да? – удивился Станиславский. – И кто же он?

– Пока не знаю, но вы можете пролить свет на кое-какие факты.

– Например?

– Может ли Воинов быть знаком с господином Баумистровым, известным предпринимателем?

Марк Ефимович призадумался, но через пару секунд твердо сказал:

– Нет!

– По однозначному и категоричному ответу можно судить, что вы знаете что-то о взаимоотношениях Воинова.

– Плотник ни социально, ни по виду деятельности не может иметь ничего общего с успешным бизнесменом.

– Значит, вы все же знаете больше, чем кто-нибудь, если столь… – он не успел договорить, Станиславский как хозяин положения тактично оборвал его.

– Это мои предположения, а не утверждения, как и то, что я вам говорю, что Воинов не виновен. Профессия психотерапевта, в отличие от работы хирурга, который может залезть в любой орган человека с помощью скальпеля и поставить достоверный диагноз, строится только на косвенных уликах. Прямыми доказательствами в медицине обладают только хирурги, у терапевтов только аналитические выкладки на основе сбора анамнеза больного и наблюдения текущих симптомов. Диагностические методы, ультразвуковые исследования, компьютерный томограф могут дополнить картину болезни, но их тоже нельзя причесть к прямым уликам, как и ваши лабораторные методы анализа. Отсюда и лечение. Но и вы не хирурги, чтобы утверждать о виновности Воинова, так как у вас нет прямых свидетелей. И все следствие основывается на косвенных уликах, как и мои предположения. Не больше и не меньше вашего. Но вы четко говорите, что он виновен и почему-то ставите мои слова под сомнение.

– А чистосердечное признание? Как и большинство серийных маньяков, он с гордостью заявил о своих «подвигах», когда сдался.

– Не думаю, что Александр рассказывал вам о своих похождениях с воодушевленным чувством, не так ли?

– Как сказать!

– Ладно, мне надо идти работать, меня ждут пациенты, – Станиславский протянул Евгению руку для прощания. Это было их первым рукопожатием и неплохим сигналом, что отношения не столь враждебны. Евгений встал, но Марк Ефимович неожиданно усадил его:

– Вы сидите, Гузель Фаритовну я приглашу сюда.

Такого предложения Евгений явно не ожидал.

– Я не собирался… – жеманно ответил на предложение Станиславского Евгений.

– Я видел, как она вам понравилась, поэтому не думаю, что вам в одиночку хочется пробираться сквозь лабиринты больницы, не говоря о безумных пациентах клиники.

– При желании я бы нашел дорогу в архив, – неуверенно выговорил Евгений.

– Ладно, сидите здесь, ее сейчас пригласят, а у меня работа, я покидаю вашу компанию.

Станиславский вышел из кабинета, Евгений немного растерялся и от предложения главного врача, и от его наглости. Но услужливость перечеркнула всю невежливость эскулапа, которую он демонстрировал с момента их знакомства.

Через минут пять вошла она. Оглядев комнату и одинокого печального принца, она выразила недоумение. Как любая умная женщина, владеющая приемами кокетства, ее недоуменный взгляд быстро переформатировался в легкое удивление. Евгений встал сразу, как только она показалась в проеме двери. Джентльмен всегда должен приветствовать женщину стоя. Предложив ей сесть, он бросил комплимент: «Как всегда прекрасно выглядите!» – чем проще пиетет, тем он приятнее.

Гузель Фаритовна присела напротив, что позволило Евгению впиться взглядом в ее неординарную внешность. Черные волосы, как и в день знакомства, были собраны в хвостик, яркая помада на губах, черные ресницы, брови, но сегодня она была без очков. Если в прошлый раз он сравнил ее с Жанной, то теперь она напомнила ему Тамару. И, вспомнив трехдневное пребывание родственницы в отчем доме, он вновь ощутил знакомые переживания. Гузель Фаритовна была усредненной моделью между Жанной и Тамарой. Из круговорота мыслей вынырнули рассуждения Воинова о предпочтениях Евгения: «Вам нравятся женщины в возрасте?». Из-за вмешательства человека, которого Евгений мечтал упечь за решетку, он решил по иному обосновать свое влечение: ты видишь человека во второй раз – а чувствуешь, что знаешь его уже много лет. Гузель Фаритовна на самом деле была из тех, кто внушал доверие с первого взгляда.

– Это вы меня пригласили на правах главного врача клиники?

Говорила она неторопливо, без суеты. Такая манера держаться и говорить всегда беспроигрышна, если женщина одержима мыслью зацепить мужчину. Но этот тип поведения она демонстрировала каждому мужчине, никогда не действовала избирательно, она считала, что сила женщины в ее манерах, ухоженности, во вкусе одеваться, независимо от того, где ты находишься – на светском рауте, в темной пещере, в заложниках у террористов, с любимым человеком или в кругу психически нездоровых людей. Ее так приучили с детства, когда каждое утро она начинала с рутинного занятия своей внешностью, это тот редкий случай, когда повседневная необходимость превращается в каждодневный ритуал, другого она не знала. И как благодарные зрители, все без исключения, с завистью и без, говорили ей комплименты, искренние и не очень, награждая за стремление к совершенству.