Стакан выскользнул из ее рук и со звоном разбился о доскипола. Но Лене было уже не до стакана.

Афина.

Афина, которая лежит сейчас в морге города Ломоносова.

Теперь она узнала и молодого человека со снимка на камине —это был «просто приятель» Афины, «ничего особенного».

Вот почему он с самого начала показался ей смутно знакомым!У Афины тоже была фотка в рамке, пусть и не такой добротной.

И на фотке тоже были двое; но место модели из каталогаКристиана Лакруа занимала Афина! Параноидальный бред, запущенный рукой РоманаВалевского, продолжался, пора бы уже смириться с этим. Бред, бред, бред!.. Онапринимает приглашение случайного человека, и дом этого случайного человекаоказывается опосредованно связанным с мертвой греческой богиней!

Здесь не только стакан разобьешь!..

Лена присела на корточки и принялась собирать осколки. Черезсекунду к ней присоединился Сергей. Теперь его лицо оказалось совсем близко,довольно симпатичное лицо. Не жалящее в сердце, не сражающее наповал, подобнолицу Романа-Нео, но способное увлечь экзальтированных любительниц малогокаботажа. На целый уик-энд.

Или подбить на замужество девиц из хорошей семьи. Прямыеброви папочки — строгого, но справедливого; твердый рот старшего брата — нестрогого и не справедливого, но позволяющего тебе флиртовать со своимидружками; и шалые глаза бойфренда, отчаянного малого, подцепившего где-тохроническую гиперсексуальность. Все это было совершенно взаимоисключающим, нотем не менее мирно уживалось на одной физиономии.

— Простите меня, ради бога, — пробормоталаизвинения Лена. — Как неловко все получилось.

— Ничего, — его великодушию и долготерпению небыло конца. — Я понимаю ваше состояние.

Скажите пожалуйста, он понимает!

— Нет, вы не понимаете… Сегодня днем я была наопознании.

— Ваш близкий друг…

— Нет. У нас в театре работала актриса, — господи,какая чудовищная ложь — «театр»! Назвать театром доморощенную халтуруспившегося мэтра можно было только с большого бодуна. Халтура не тянула даже наплощадной балаган в черте оседлости. — Она.., умерла, эта актриса. Еезвали Афина, красивое имя, правда?..

— Мне не нравится. Слишком претенциозно. —Развивать тему с Афиной он не спешил.

— ..и редкое, — продолжала упираться Лена.

— Не такое уж редкое. У меня, например, тоже былазнакомая Афина.

— У вас?

— Ну, не у меня лично. Так звали девушку моего друга.

«Моего друга», того самого, который держался за штурвал нафотографии. «Мой друг» Сергея и «просто приятель» Афины были одним и тем жечеловеком. Теперь Лена знала это точно.

— Звали? Они расстались? — Вопрос сам по себе немог вызвать подозрений: обыкновенное праздное любопытство девицы, способнойсострадать любовным историям с плохим концом.

— Да нет. Тут все сложнее. Он погиб в прошлом году.

Лена глубоко вздохнула. Еще одна смерть, которая, славанебесам, не имеет к ней никакого отношения. Но сейчас хотя бы понятно, почемуАфина так расстроилась, когда она обратила внимание на фотографию, и почемуфотография так быстро и так бесповоротно, исчезла. Лимит верности покойнику былисчерпан, и возвращаться к прошлому она не хотела, только и всего.

— А девушка? Что с ней случилось потом?

— Откуда же я знаю? Это ведь была не моя девушка. Онаисчезла. Даже на похороны не пришла. Я, во всяком случае, больше никогда ее невидел.

По лицу Сергея промелькнуло брезгливое выражение: не тудевушку выбрал себе его друг, ох, не ту. Оказаться такой дрянью, чтобы даже неисполнить необременительного последнего долга перед покойным! Уж его, Сергея,девушка была бы в этой ситуации на высоте. Уж его девушка бросилась бы в могилувместе с гробом возлюбленного, предварительно порвав на себе все волосы. Илисовершила бы харакири прямо у кладбищенской ограды.

— А ваш друг — почему он погиб?

— Несчастный случай на регате. Он был яхтсменом, так жекак и я. Часть дома.., где мы встретились с вами, она принадлежала ему. А вэллинге до сих пор стоит его яхта.

Вот это да! Новости валились на Лену со всех сторон, иклубок из мертвых тел сворачивался все туже. Афа любила (или была увлечена) яхтсменом,тут все понятно, такое с каждой может случиться. В Лениной жизни, как раз передГжесем, тоже был недолгий период токования с перворазрядником по настольномутеннису. Это, конечно, не яхта, но тоже впечатляет. Другое дело — РоманВалевский. Вот уж кто был далек от парусного спорта!.. Или все-таки не такдалек, как ей показалось на первый взгляд?

— Вы знали Романа? — напрямик спросила Лена.

— Какого Романа?

— Его нашли в понедельник в доме вашего друга.

— Значит, его звали Роман…

— Да.

— У меня есть несколько знакомых Романов, но я вернулсятолько сегодня утром и никому еще не звонил.

Он сказал это совершенно бесстрастным голосом. Похоже, мысльо том, что жертвой убийства мог оказаться кто-то из друзей, нисколько невзволновала его.

— Роман Валевский, он известный танцовщик.

— Нет, я не знал Романа Валевского, известноготанцовщика. Извините.

— А ваш друг?

Сергей укоризненно посмотрел на Лену: ну, вы даете, девушка!Не слишком ли много казенных вопросов для человека, пережившего несколькосмертей и вернувшегося с опознания? Лена и сама понимала, что взяла не совсемверный тон.

— Для меня это очень важно, поймите!.. — Онапопыталась максимально смягчить ситуацию.

— Я ничем не могу вам помочь.

— А как звали вашего друга?

— Зачем вам это?.. Вадим. Вадим Антропшин.

В разговор неожиданно вклинился Пашка, до этого молчанаблюдавший за происходящим.

— А что такое «Такарабунэ»? — спросил он.

Сергей набрал в рот воздуха.., и ничего вразумительного неответил.

— Я не помню. По-моему, что-то японское. Связанное скаким-то ритуалом. Или сам ритуал.

Засиживаться у яхтсмена дальше не имело никакого смысла. Онии так злоупотребили его гостеприимством, расколотив стакан.

— Мы, пожалуй, пойдем, — сказала Лена.

— Да, конечно… Извините, что задержал.

— Это вы извините.

Дознаватель из тебя никакой, подумала Лена, когда за нимизахлопнулась входная дверь. И аналитик тоже. И на языке образовался мозоль оттомительных и никому не нужных расшаркиваний: извините за беспокойство,извините за стакан, извините за наглеца-мальчишку, извините за выуженное имядруга… Извините, извините, извините… Извини и ты, Роман, но связать тебя с этимзадымленным парусами местом тоже никак не получается. С Афой и яхтсменом всеболее или менее понятно: она была его девушкой, он — ее парнем. Тут уж ниубавить, ни прибавить. Но Роман…