— А в этот раз? Мистер Делони, вы исполнили своиугрозы? — Том возвысил голос.

— Нет, я своих угроз не исполнял. Никогда я не смог быпричинить новую боль ей или ее ребенку.

— Вы похитили Теодора Уитмена Паттер; она, сынасупругов Паттерсон, из дома его родителей в ночь на двенадцатое декабряпрошлого года, или наняли кого-то другого, или вступили в сговор с кем-либо дляприведения в исполнение этого замысла?

— Нет, сэр, я ничего этого не делал.

— Вы знаете, где находится мальчик?

— Нет… Мне очень жаль, я очень хотел бы это знать, но яне знаю.

— Правда ли, что через неделю после похищения ребенка ввашем доме нашли его пижаму и его игрушку?

— Правда.

— Как эти вещи к вам попали?

— Не имею представления.

— Можете ли вы предположить, как они попали в ваш дом?

— Не знаю. Думаю, мне их подбросили.

— Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось этоделать?

— Мне приходит в голову единственное объяснение: чтобыперед судом за это преступление предстал я.

— Можете предположить, кто это мог сделать?

— Не имею представления.

— У вас есть враги? Кто мог бы в принципе желать вамзла?

— Не знаю. Разве что генерал Франко. Раздались смешки.

— Вы коммунист, мистер Делони?

— Нет, — улыбнулся Чарльз, — я республиканец,по крайней мере, был сторонником Испанской республики. Скорее я простосвободомыслящий человек.

— Вы испытываете вражду к миссис Паттерсон за то, чтоона покинула вас? Или к мистеру Паттерсону, так как теперь он — ее муж?

Чарльз пристально посмотрел на мистера Паттерсона, сидящегов зале. Ему вдруг захотелось плюнуть в лицо Малкольму, но он сдержался изаговорил:

— То, что я услышал в этом зале, убедило меня, что этотчеловек не стоит ее. Но я не испытываю вражды ни к нему, ни к Мариэлле. Онамного страдала в этой жизни. Она достойна лучшей участи, чем я или мистерПаттерсон. Она заслуживает, чтобы ее сын был с ней.

Мариэлла слушала его и плакала. Чарльз — честный человек, онвсегда был таким. Выслушав его, она поверила, что не он украл ее мальчика. ТомАрмур очень надеялся, что присяжные придут к такому же выводу.

— Виновны ли вы в преступлении, обвинение в котором вампредъявлено? Не торопитесь, мистер Делони, и вспомните, что вы приносилиприсягу. Причастны ли вы каким-либо образом к похищению ребенка, о котором идетречь?

Чарльз гордо поднял голову и медленно произнес:

— Клянусь, что я не имею отношения к этомупреступлению.

Том Армур повернулся к столику прокурора:

— Ваши вопросы, мистер Палмер.

Государственный обвинитель приложил все усилия, чтобывыставить Чарльза ничтожеством, заставить его признаться во лжи. Он особеннонапирал на тот факт, что после смерти Андре Чарльз бил Мариэллу. Но сейчас всебыло предельно ясно, тайн больше не оставалось, и обвиняемый твердо стоял насвоем. Он утверждал, что отношения к преступлению не имеет и не знает, как вещимальчика попали к нему в дом. Эксперты же не нашли никаких следов пребыванияТедди в доме Чарльза — например, волос, кусочков ногтей, одежды. Короче говоря,не существовало доказательств того, что мальчик когда-либо находился околоЧарльза Делони.

Допрос Чарльза Делони занял два дня, и, когда его показаниябыли полностью заслушаны, тайна похищения все еще не была раскрыта. Чарльз былтверд как скала. Он не виновен. Весь вопрос только в том, уверуют ли в егоневиновность присяжные.

Допрос Чарльза Делони закончился к вечеру. Судья закрылзаседание. Малкольм отправился домой один, а Мариэлла зашла в церковьпомолиться за жизнь своего сына. Уже прошла Пасха, все дети успели вволюнаиграться с пасхальными яйцами, а комнаты Тедди были по-прежнему пусты. КогдаМариэлла входила туда, сердце ее рвалось на части, и все равно каждый день онанаходила причину, чтобы зайти туда — взять что-нибудь, убрать что-то, сложитькакую-нибудь рубашечку — вдруг помнется… Мисс Гриффин жила сейчас у сестры вНью-Джерси, и домоправительница недавно сказала Мариэлле, что англичанка ужеподыскала другую работу. Счастливая мисс Гриффин, подумала Мариэлла. Как хорошо,что у нее опять будет ребенок, о котором можно будет заботиться. А у нее самойнет другого ребенка, и нужен ей только Тедди. Сердце ее болезненно сжималось,когда она вспоминала его шелковистые волосы, круглые щеки, губы. Теперь его небыло… Тедди похитили… Возможно, она никогда больше не увидит его. Она пыталасьсмириться, принять это как данность. Мысли о Тедди отодвигали на дальний планпредательство Малкольма.

Мариэлла долго стояла на коленях перед алтарем храма СвятогоВинсента. Она не сразу заметила, как возле нее опустился на колени Джон Тейлор.Каждый день он сидел рядом с ней в суде и ничего, ровно ничего не мог сделатьдля нее. Его люди не нашли ничего, кроме пижамы и игрушечного медведя в домеДелони.

На следующий день должны были состояться заключительныепрения, и перспектива выглядела безнадежной. В эти два дня Делони прекраснодержался, и раза два Джон даже усомнился в его виновности, но в целом онпо-прежнему склонялся к тому, что преступление совершил Чарльз.

Джон положил руку на плечо Мариэллы. В последнее время онасильно похудела, побледнела, но ее страшные головные боли почти прекратились.

— Ты едешь домой?

Тяжело вздохнув, она кивнула. Ей хотелось остаться здесь истоя на коленях просить Небесного Отца вернуть Тедди. Уже долгие месяцы онамолит его только об этом.

В машине она сидела молча и размышляла о чем-то. Репортерывсе еще караулили у дверей ее дома, но Тейлор уже давно пользовался чернымходом и ловко провел Мариэллу в дом через кухню. В доме еще дежурилиполицейские, время от времени наезжали люди из ФБР, но никаких свежих улик небыло. И никто больше не позвонил посреди ночи. Круглосуточное дежурство теряловсякий смысл. Все было кончено. Оставалось только дождаться вердикта присяжныхотносительно виновности Чарльза Делони. Джон не знал, волнует ли будущийвердикт Мариэллу. Он знал, что она переживает за Чарльза, и не исключено, чтопереживает даже сильнее, чем говорит.

— Ты хочешь побыть одна? — тихо спросил он.Мариэлла взглянула на него с признательностью и кивнула. Очень скоро онаостанется совсем одна. С Малкольмом все было кончено, Тедди исчез, и, еслиЧарльз будет казнен, на свете не останется никого, кто бы любил ее. Мариэллабоялась думать о том, что ее ждет, и Джон Тейлор понимал, как ей тяжело. Оносторожно погладил ее по щеке.

— Ладно… Иногда это нужно…

Оба они знали, что одной ей плохо. Она поднялась полестнице, он проводил ее взглядом. Внезапно ему пришла в голову страшная мысль:что, если она захочет сделать то, что много лет назад уже несколько разпыталась сделать? Не стоит ли остаться в доме, не побежать ли следом за нейнаверх? Но один из полицейских сказал, что наверху Малкольм. Тейлорпоблагодарил полицейского, попросил осторожно присматривать за Мариэллой иуехал.