— Спокойной ночи, — прошептала она и повесилатрубку. Потом она пошла спать. В этот час Беа Риттер обдумывала, что она скажетТому Ар-муру, когда позвонит ему.

Добравшись домой, Том Армур сразу же засел за подготовку кзавтрашним прениям. Наконец он встал из-за стола, полностью удовлетворенныйперспективами, потянулся, зевнул, потом еще раз бегло просмотрел бумаги и решилсделать себе сандвич. В квартире его царило такое запустение, что казалось,будто в ней живут одни крысы. Открыв холодильник. Том убедился, что он пуст.Взгляд адвоката еще скользил по полкам холодильника, когда раздался телефонныйзвонок. Наверное, опять эти чертовы репортеры. Но не исключено, что кто-тохочет сообщить что-нибудь важное.

Том рассеянно снял трубку. В этот момент он раздумывал,стоит ли идти в магазин и купить что-нибудь перекусить, или лучше лечь ипостараться выспаться к завтрашнему утру. Поднося трубку к уху, он думал, ктобы мог звонить ему так поздно, а в желудке у него яростно урчало, так как он неуспел и пообедать. Единственная женщина, которая в последние годы привлекалаего внимание, незадолго до Рождества объявила, что выходит замуж за другого,потому что Тому его работа наверняка заменит семью, а она устала слышать о егобесконечных делах. Зато к тридцати шести годам Том сделался одним из самыхизвестных в Нью-Йорке адвокатов по уголовным делам.

— Могу я поговорить с мистером Армуром? — спросилдовольно приятный незнакомый женский голос.

— В этом доме нет дворецкого, который подходил бы ктелефону. Я вас слушаю.

Ему вдруг пришло в голову, что звонит какая-нибудьненормальная по делу Делони. Защищать Делони было интересно, но практическисразу он начал получать анонимные письма и выслушивать по телефону такие,например, вопросы: как вы можете защищать такого выродка и тому подобное.

— Кто говорит? — спросил он, нахмурясь. Давно емуне звонили домой такие милые голоса.

— Говорит Беатрис Риттер. Том, это вы?

— Собственной персоной.

Он знал Беатрис Риттер и симпатизировал ей.

Она понравилась ему при первой встрече, когда она явилась кнему и упросила-таки взять на себя защиту Чарльза Делони. Ему были по душенаписанные ею статьи о Мариэлле, Чарльзе и о ходе процесса.

— Мне нужно с вами поговорить, — серьезно ивзволнованно сказала она.

— Слушаю вас.

Можно и поговорить, раз в холодильнике пусто.

— Мы могли бы с вами где-нибудь встретиться? Томпосмотрел на часы и задумался. Вот он стоит в своем доме, сравнительно молодой,сравнительно красивый мужчина в белой рубашке, брюках и подтяжках, и у этоговполне привлекательного мужчины за последние четырнадцать часов во рту не былони крошки, если не считать нескольких чашек кофе.

— Сейчас почти одиннадцать. Нельзя отложить разговор дозавтра?

— Нет, нельзя. — В ее голосе звучала отчаяннаярешимость.

— Что-нибудь случилось?

— Мне надо встретиться с вами.

— Вы кого-нибудь убили?

— Я говорю серьезно… Пожалуйста, поверьте… Я не могуждать до завтра.

— Я полагаю, это касается моего подзащитного?

Том не знал, по каким причинам она так близко к сердцупринимает дело Делони, но если она что-то раскопала, этим стоитвоспользоваться.

— Да, прямо касается.

— И это срочно?

— Думаю, что да, — ответила она серьезно.

— Может быть, вы подъедете ко мне домой? Вообще-то невсякая девушка решилась бы ехать к мужчине в такой поздний час. Но эта девушкаприедет. Она — журналистка, так что она привыкла совершать такие поступки,каких не совершил бы ни один нормальный человек. Том восхищался смелостью иколоссальной энергией маленькой Беатрис. Когда-нибудь они могут стать друзьями,но сейчас, кажется, не самый подходящий момент.

— Приеду, — взволнованно сказала она. —Надеюсь, вы живете не в Нью-Джерси?

— 59-я улица устроит? Между Лексингтон-авеню и Третьейавеню. Массивный каменный дом.

— Так это же просто счастье! Я живу на 47-й. Ловлютакси. Буду через пять минут.

— Только можно вас попросить об одолжении?

— Конечно.

— Захватите с собой сандвич с мясом. Я ничего не ел сутра.

— Горчица или майонез?

— Да все что угодно. Умираю с голоду. Слона съестьготов.

— Скоро получите, ждите.

Прошло двадцать минут. Наконец позвонили в дверь. Она стоялана пороге, в синих брюках и ярко-голубом свитере и с голубым обручем в волосах,и протягивала Тому коричневый пакет. В пакете были банка пива, два огурца иогромный сандвич.

— Вы — святая. — Том был настолько счастлив иблагодарен девушке, что в эту минуту его не заботило даже, что она собираласьему сказать. — Пива со мной выпьете?

— Нет, спасибо.

Она прошла на кухню и опустилась на стул.

Обоим показалось, что они знакомы бог знает сколько лет. Томподумал, что Беа Риттер следила за ходом процесса с самого начала, и в каком-тосмысле они сражались бок о бок.

— Как вы думаете, Чарльза оправдают? — спросилТом.

— Не могу сказать. Ваших присяжных не раскусишь. Мнеиногда кажется, что джентльменам он симпатичней, чем дамам. Вообще я ни в чемне уверена. Во всяком случае, вы вернули доверие к Мариэлле Паттерсон. А какимвсе-таки сукиным сыном Паттерсон оказался! — Он кивнул, помня о том, чтоона как-никак журналистка, и вся эта тирада может оказаться трюком. — А вымного сделали для Чарльза Делони.

— Спасибо. Он вчера и сегодня хорошо держался, покрайней мере, я так думаю.

— Я тоже так думаю, — подтвердила она. Ей удалосьв тот день поймать взгляд Чарльза, она подала ему знак, и он улыбнулся. Ееинтерес и вера в него были ему приятны, эта девушка нравилась ему. Но сейчасвсе зависело от Тома Ар мура… И от присяжных.

— Так в чем дело? Что привело вас ко мне в стольпоздний час? Вы даже сандвича не пожалели. Надо полагать, вы прибыли для того,чтобы сказать, что вы восхищены моим мастерством ведения защиты?

— Нет, — засмеялась она, — хотя выдействительно прекрасно работали. Вы лучше почти всех, кого я видела.

Ее глаза перестали смеяться. Она должна была сказать емунечто важное. Они должны были спешить спасти Чарльза Делони. Завтра состоятсяпрения, в которых обвинитель и адвокат выдвинут свои последние доводы, а дальшесудьба Чарльза будет в руках присяжных.

— Я сделала одну странную вещь, — сказала она,отрезая себе кусок огурца. — Я позвонила одному человеку, о которомкогда-то очень давно написала статью. Точнее, год назад. Вы его, наверное,знаете. Тони Капрони.