— Что вы здесь делаете, тэра Гранд? — теперь я могла рассмотреть его силуэт перед собой, а после — и различить лицо. Он стоял, покачиваясь и держась за голову. — Гхарк, как же болит…

— Я пришла за вами, — быстро ответила я. — Надо выходить отсюда скорее. Там Боуи, он без сознания. Придется как-то дотащить его до портала. Иначе останетесь тут навсегда.

— До портала? — Гадриель потер глаза.

— Да, видишь, вон там, светится… Нам к нему. Все вопросы потом, ладно?

— Где Патрик? — Лео спросил это без прежней ненависти к бывшему другу, а, скорее, с волнением.

— Здесь, — я нашла лежащего парня. — Давай вдвоем. Боюсь, один ты не справишься.

— В другой раз я бы не принял это оскорбительное предложение от девушки, но сейчас… — Гадриель устало усмехнулся.

— Я никому об этом не расскажу, — пообещала я, тоже улыбнувшись. — Давай… Поднимаем его.

Идти с такой ношей было тяжело, ноги еле слушались, а перед глазами от слабости и напряжения плясали мушки, и только приближающаяся арка портала давала силы двигаться дальше.

— Еще чуть-чуть, — прошептала я, когда до нее оставались считаные шаги. Которые оказались самыми трудными.

Ступая в портал, я уже едва держалась на ногах. А когда оказалась по ту сторону силы все же оставили меня, и я потеряла сознание.

Очнулась я не в своей комнате, но узнала ее сразу. Спальня ректора. Сердце сразу сбилось с ритма, а взгляд заметался в поисках ее хозяина. Тот нашелся быстро и совсем близко: сидел в кресле рядом с кроватью. И, кажется, о чем-то задумался. Но стоило мне пошевелиться, он сразу обернулся.

— Паола? Тэра Гранд… — ректор поднялся. — Как вы?

— Неплохо, — я тоже попыталась сесть. Лежать при нем, да еще и на его кровати, было совсем неловко. — Почему я здесь, а не у себя?

— Я решил, что так будет удобней, — ответил он. — Не оставлять же вас одну… Вильям хоть и заверил, что с вами все в порядке, но сказал, лучше приглядеть за вами.

— Где Гадриель и Боуи? Что с ними? — вспомнила я о ребятах. — Патрик был без сознания.

— С ними тоже все хорошо. Вилли их осмотрел, сейчас они отдыхают оба. Вы мне расскажете, что произошло? Там, за аркой… Где вы столько часов пропадали? — Итан Мадейро задал этот вопрос как-то нервно, будто злясь. Или волнуясь?

— Часов? — переспросила я недоуменно.

— Да, вас не было больше двух часов, — ректор стал расхаживать по комнате. — Мы… Мы все уже не знали, что и думать!

— Больше двух часов… — протянула я удивленно. — Мне казалось, прошел от силы час.

— Вилли упоминал что-то такое…— заметил Мадейро. — Будто время в мире фениксов течет медленнее.

— Но я не была в мире фениксов, — вздохнула я. — Мы с ребятами оказались на пограничье миров. Там ничего нет, лишь туман. И это межмирье тянет все силы. Мы едва успели вернуться. Точнее, ребята. Со мной бы ничего не стало, умерла бы и умерла… Возродилась бы снова. Наверное… — тут я горько усмехнулась. Как же дико это звучало! Могла ли я подумать, что когда-нибудь буду говорить подобное? — До сих пор не могу поверить в то, что я… — но слово «феникс» применительно к себе так и не смогла произнести.

— Да, это невероятно… — голос ректора тоже стал глуше и словно охрип. — Все то, что рассказал Вилли… На первый взгляд казалось выдумкой…

— Нет, это точно не выдумка. Теперь я это знаю наверняка. Там, в межмирье меня встретила моя тетя, — призналась я. — Во всяком случае, она так представилась... Я не могла видеть ее, только слышать… Она рассказала, что у меня есть родители и сестры с братьями… И они ждут меня… Просила вернуться к ним поскорее.

— И почему вы не пошли с ней? — Мадейро спросил это, стоя ко мне вполоборота.

— Я не могу попасть к фениксам так просто, потому что за время своего нахождения здесь утратила с ним нужную связь, а чтобы ее вернуть, мне надо… Переродиться, — выдохнула я.

— Переродиться? — ректор все же повернулся ко мне. — Это то, о чем говорил Вилли? Вы должны…

— Умереть, — закончила я за него.

— И что вы собираетесь делать? — после некоторой паузы поинтересовался он.

— Не знаю…

В комнате вновь повисло молчание, напряженное и почти невыносимое. На глаза вдруг набежали слезы, запершило горло.

— Я, наверное, пойду, — произнесла я, торопливо поднимаясь с постели. В пышных юбках это было не так уж просто, однако мне все же удалось встать на ноги. Правда, опору удержать долго не вышло: от резких движений тело вновь налилось слабостью, а в голове зашумело. Я покачнулась, но упасть мне не позволили.

— Вы с ума сошли? — ректор одной рукой обнимал меня за талию, а другая поддерживала под локоть. Только вот от такой близости голова закружилась еще сильнее. — Вилли сказал, что вам нельзя вставать до утра. Очередной обморок захотели?

Но мой взгляд остановился на его руке:

— Вы снова в перчатках. Разве в этом теперь есть необходимость? — тихо спросила я.

Он не ответил. Вместо этого зубами стянул перчатку и отбросил ее в сторону. Затем вновь осторожно коснулся моего локтя. Медленно и почти невесомо провел пальцами по руке до плеча. Я тотчас покрылась мурашками и взволнованно затаила дыхание. А его пальцы уже скользили по моей шее вверх, словно изучая… Линия подбородка… Щека… Скула… И снова вниз, к губам… Несколько бесконечно долгих секунд… Судорожный вздох — и его губы оказались на моих. Но тут же замерли, будто в нерешимости, проверяя. Тогда я сама приоткрыла губы навстречу — и чуть не задохнулась от обрушившегося в следующую секунду поцелуя. Меня целовали жадно, торопливо, почти безумно, но этот напор не пугал, напротив, пробуждал ответную жажду, заставлял дрожать всем телом и прижиматься все теснее к груди ректора, оплетая его шею, зарываясь пальцами в волосы. И даже когда я ощутила саднящую боль на губе, не отпрянула. Но это все же сделал сам Мадейро.

— Прости, я слишком не сдержан, — он осторожно слизнул капельку крови с моей прокушенной губы, затем порывисто притянул меня к своему плечу, сжал в объятиях. — Я просто слишком желал этого, но даже не надеялся, что смогу это сделать… Поцеловать тебя.

— На мне ведь все заживает в считаные секунды, забыли, господин ректор? — я усмехнулась, утыкаясь носом ему в плечо.

— А ну покажите, тэра Гранд, — он взял меня за подбородок и приподнял его. — Действительно… Ничего нет. Значит, можно продолжить…

Следующие поцелуи были уже ласкающими и неспешными и оставляли пылающие следы не только на губах, но и лице, шее, ключицах, а я млела, млела под ними и не верила, что это и правда происходит со мной… — Я не хочу тебя отпускать, но если желаешь, могу все же проводить тебя в твою комнату, — прошептал Мадейро, в какой-то миг все-таки оторвавшись от моих губ. — Но лучше останься здесь. Мне так будет спокойнее… Обещаю, что буду сдерживать свои низменные порывы, — он улыбнулся, заметив мое замешательство. — Дальше поцелуев дело не зайдет, клянусь. Итан осознавал, что предлагая подобное, его самого ожидает мучительная ночь. Но еще мучительней она будет, если он отпустит Паолу. Расстаться с ней сейчас казалось ему подобно смерти. Да, это было похоже на одержимость, но Итан ничего не мог с этим поделать. Паола Гранд ворвалась в его жизнь живительным вихрем, возродила в нем то, что, казалось, давно умерло, заставила снова дышать… Возможно, позже, когда он свыкнется с осознанием всего этого, поверит, что все это правда, а не сон, буря в его душе уляжется, и он сможет наслаждаться всем этим с уверенным спокойствием и без страха потерять. Но пока слишком много чувств бушевали в нем, не желая находить покоя.