Спецназовец бесшумно отошел, я слышал только, как он что-товполголоса докладывает в микрофон. Ищенко с силой потер ладонями лицо.

– Как? – спросил он с недоумением. – Каксумели обойти все системы слежения?.. Ведь вы уже знаете, что никакогоблагоустройства дома не было, то был предлог, чтобы поставить камерынаблюдения… Конечно, очередь на благоустройство подошла в самом деле, мы толькоее слегка подвинули, но, конечно, никакие вэбкамеры не предусмотрены… Однако этилюди сумели их обойти!

– Значит, там умельцы круче, – сказал я умнуювещь.

– Гм, – произнес он в задумчивости. – Нотакие могут быть только в одном месте… Да и то, я бы не сказал, что они круче.Просто их снабжают первыми. Но… почему?

Позвонил телефон, спецназовец быстро взглянул на Ищенко. Тотвзглядом указал мне на трубку. Я взял, как гранату с выдернутой чекой, в трубкепрозвучал взволнованный голос:

– Что случилось?.. Я лечу, буду через пять минут…

– Это Кристина, – сказал я Ищенко. – Мойлитагент. Волнуется.

Он нахмурился.

– Литагент? А она у вас давно?

– Нет, – ответил я чуть растерянно. – Но унее свой интерес…

– Какой?

– Двенадцать процентов от моих гонораров.

– Гм, – снова сказал Ищенко. Поинтересовался: – Аэто много?

– Могло быть намного больше, – ответил яскромно. – Если бы я слушался друзей, критиков, читателей, издателей. Атеперь еще и литагента.

– А вы их слушаетесь?

– Нет, конечно.

– Почему?

– Я марафонец, – ответил я лаконично.

Он взглянул остро, вряд ли что-то понял, бросил спецназовцу:

– На всякий случай проверь. Она должна быть на снимках.

– По Б-3?

Старший сказал:

– По А-6, а то и по А-5… Нет, давай сразу по А-1,ставки уж очень высоки.

Спецназовец присвистнул, я перехватил во взгляде, брошенномв мою сторону, громадное удивление, исчез. Ищенко повернулся в мою сторону.

– Попытку покушения можно расцениватьпо-разному, – сказал он зло. – Вот Стецюк говорит, что это признак ихслабости. Дескать, аргументами сражаться не могут, вот и… Но, знаете ли, это ужочень по-ученому. Я понимаю проще. Я слышал, у нас на совещании вас сравнивалито с авианосцем, то с военным заводом стратегического значения, так вот я скажувам: если авианосец можно пустить ко дну одним пистолетным выстрелом, то лишьполнейший идиотище не сделает этот пистолетный выстрел! Тем более если можнотак же грохнуть завод, выпускающий эти авианосцы. Так что это не слабость, этовсего лишь рационально.

Он обернулся и рассматривал меня с неподдельным интересом.

– Кто вы, товарищ Факельный?

– Я, – пробормотал я, – Факельный, а выможете перед этой фамилией ставить «господин», «товарищ», даже «гражданин» посвоему выбору. Но – ставьте обязательно.

Он кивнул:

– Обещаю. Я сам дам в морду всякому, кто назовет меняпросто по фамилии. Но кто вы? Кто, если они прислали команду, которая легкоможет убрать самого президента?

Я пожал плечами.

– Я ж говорю, обознались.

Он в задумчивости покачал головой.

– До сего дня я считал, что старательнее всего надоохранять президента и его ядерный чемоданчик!

– Я ж говорю, – пробормотал я, – просточто-то не так поняли…

Другие, похоже, уже охотно приняли это, террористы простолохи, на то и террористы, надо забыть это и идти дальше, думать над тем, как набудущее обезопасить лучшего спеца по инфовойне, но Ищенко посматривал на менязадумчиво и неотвязно. Я чувствовал, что он еще не раз попытается менярасспросить, что же те гады имели в виду.

Через зияющий дверной проем ворвалась Кристина.Рассерженная, как фурия, пышущая огнем, запыхавшаяся.

– Цел? – крикнула мне еще с порога. – Славабогу… Что здесь произошло?

Ищенко разглядывал ее с брезгливым интересом. Посмотрел наменя, снова на нее, уже оценивающе, ухмыльнулся и сказал почти безмятежно:

– Выбитую дверь вставим. За счет нашей фирмы. Сгосподином Факельным все благополучно…

– …но не благодаря вам? – спросила она ядовито.

Он невесело искривил рот:

– Да, сегодня мы с вами могли бы потерять свои баксы. Я– премиальные, а вы – проценты… Но обошлось. Эту дыру мы уже перекрыли.Постараемся перекрыть и другие.

Его глаза все еще обращались в мою сторону с тем же немымвопросом. Кто вы, господин Факельный? В свою очередь я отвел взгляд в сторону.Был такой великий человек – изобрел и собственноручно выточил анкерныймеханизм, что позволило ему сделать первые в мире часы. Не солнечные, а те,которые дожили до наших времен: настенные, напольные, всевозможные будильники инаручные – от массивных мужских, до крохотных женских. Однако правительствубыло по фиг его изобретательство, они знали его как супершпиона, что выполнялсамые деликатные поручения, шнырял по всей Европе, перевозя, устраняя,выкрадывая, снабжая американских повстанцев контрабандным оружием. Вообще онделал много такого, что осталось погребено в тайниках французских спецслужб…Так кто он был: талантливейший изобретатель или предтеча Джеймса Бонда?

Сейчас мы забыли и то и другое. Знаем только как авторабессмертной пьесы «Женитьба Фигаро».

Теперь от меня уже не скрывали, что устанавливают добавочнуюсистему сигнализации и наблюдения. Террористы каким-то образом не простоотключили, а ухитрились всобачить идиллическую картинку, как я сижу передтелевизором и чешу Барбоса. Теперь ту старую систему оставили как есть, толькопоменяли код доступа, а добавочную замаскировали так, что даже я не знал, гдеона и как работает. Ищенко сообщил с гордостью, что это технология новогопоколения, разработка их отдела, чужакам доступа к ней нет. Слышно будет, как уменя бурчит в животе, и зум такой, что каждый волосок на моей коже будет, какбревно.

Пришлось мне полчаса надиктовывать всех знакомых,родственников, адреса и телефоны, если помнил, а если нет, тоже не проблема,комп отыщет всех, за всеми будет наблюдение. За всеми работниками служб, будьто почтальон или разносчик рекламы, будет прослежено дополнительно.

Со слов Ищенко я уже знал, что с сегодняшнего дня будетвестись наблюдение с соседнего высотного дома за всеми крышами ближайших домов.Несколько снайперов в полной готовности, и так уже сменяются через каждыечетыре часа. Конечно же, я не внял предостережениям и не стал задергиватьшторы… если честно, я их не задергиваю даже ночью, ибо живу на последнем,семнадцатом этаже, ближайший дом от моего через довольно широкий комплексвсяких магазинов и бюро услуг, так что если кто хочет видеть меня голым, пустьвооружается биноклем. Но подать на меня в суд за непристойное поведение неполучится: простым глазом непристойности с такого расстояния не разглядеть, аесли уж подсматриваешь в бинокль, то самого можно в суд за вуайеризм.