Из-за такого образа жизни я весьма и весьма уязвим и длявыстрелов с земли. Однако это не так просто, надо стрелять с достаточногорасстояния, такого умельца заметят сразу. Можно из машины, но на ходу попастьпроблематично, а всякую машину, что останавливается в пригодном для выстреламесте, снайперы, ессно, сразу возьмут на прицел.

Кристина, с моего благословения, заказала по телефону еду изближайшего кафе. Угостили работников, они провозились пару часов, самиподкрепили силы. Техники, поглядывая в нашу сторону, отпускали шуточки, что воттеперь уж понаблюдают, а избранные сцены – на Горбушку, можно даже заработатьна пикантных эпизодах…

Я не обращал внимания, давно смирился с грядущей эройтотального наблюдения, Кристина злилась, я сказал утешающе:

– Это и есть жизнь. Я не хотел бы жить в обществе, гдесовершенно нет конфликтов. Как это без них? Конфликтов нет разве что вконцлагере…

Ищенко прислушался, фыркнул:

– Да и там есть.

Один из офицеров сказал печально:

– Да? А я уж размечтался.

Ищенко спросил подозрительно:

– О чем? Игорь Игоревич, подойдите сюда на минутку!..Тут Кащеев о чем-то мечтает… У вас еще камеры есть свободные?

– Для Кащеева всегда найдем, – ответили ему сготовностью. – А то он какой-то подозрительный… Не пьет, не курит, побабам ходит мало. После работы не домой бежит, а остается еще поработать… Аведь русским считается не тот человек, у которого чего-то нет, а тот, укоторого чего-то нет, и хрен с ним.

– И еще он «мягкий знак» не проговаривает, –наябедничал один из техников. – Товарищ полковник, вроде бы все готово!

Ищенко передразнил:

– Вроде бы?

– А вы проверьте, – предложил техникльстиво. – Вашим хозяйским взглядом!

Звякнул телефон, все насторожились. Я под взглядом Ищенковзял трубку. Звонил Аркадий Ломов, когда-то учились вместе, сейчас он в США,долго мыкался, но наконец устроился на приличную работу за приличную зарплату,в последнее время начал позванивать чаще, хвалился возможностями, здешнимисвободами.

Я под взглядами оперативников, что подозревают всех и вся,постарался скомкать разговор, сам по себе мне и так неприятный:

– Погоди, погоди, Аркаша. Оставь лишние слова, давайсразу вычленим суть. Ты защищаешь тезис: где хорошо – там и родина. Верно?

На том конце провода не оборвалось, я слышал сдавленноедыхание, как-то неловко признаться в таком, во все века это считалосьподлостью, но сейчас пришло новое время, и он сказал с вызовом:

– А хотя бы и так? Ведь живем один раз!

– Знаешь, это проблема возникала не только переднами, – сказал я. – Помнишь, Саади сказал: «Да, я в ладье! Меняразлив не тронет. Но как мне жить, когда народ мой тонет?..» Так что оставимэту тему. Хорошо? Передавай привет Валентине и маленькому Гарику. Хотя какой онмаленький, уже наверняка с тебя ростом?…

Остаток разговора получился сухой, мы быстро распрощались.Ищенко кивнул, глаза непроницаемы, а рапортовавший ему о готовности техникразвел руками, отступил.

– Ладно, – сказал Ищенко. – И в Пентагоне неттаких мер безопасности! Все будет путем. Не волнуйтесь, Владимир Юрьевич.

По Кристине только мазнул взглядом, вскоре отбыли, я зановоосмотрел квартиру, телекамеры и сигнализацию замаскировали так, что по крайнеймере простым глазом не заметишь.

– Ну что? – спросила Кристина деловито. – Какбудем стресс снимать?

– У меня стресса нет, – пояснил я. – Я вообщесчитаю эти стрессы выдумками врачей, что наживаются на доверчивых пациентах. Яхолоден и спокоен, никаких телодвижений в сторону.

– Кто никогда не совершал безрассудств, –отпарировала она, – тот не так мудр, как ему кажется.

Я пожал плечами.

– Кто спорит?.. Но ко мне это не относится.

Она спросила сердито, ибо стрела пролетела мимо:

– Почему?

– Это не мне так кажется, – ответил ямирно. – Другим.

Она осмотрелась, взглянула на меня, в глазах странноевыражение, сказала кротко:

– Хорошо, тогда я отбываю. Будут новости – сообщу.

После ухода Кристины несколько часов работал без перерыва,за окном догорел закат, проступили звезды, выплыла луна и медленно прошла надругую сторону неба. К средствам войны надо отнести также заклятия шаманов иэнциклики папы римского, боевые песни племени мамбо-юмбо и гимны современныхгосударств, а лазерные диски с записями наиболее хитовых песен можно сравнитьразве что с ракетами-носителями, где имеется ядерная боеголовка.

На почетном месте должна лежать старинная граммофоннаяпластинка с записью «Катюши», песни всех времен и народов. В перерывах междуожесточенными боями немцы кричали из окопов: «Рус, поставь «Катюшу»!» – нашисолдаты бережно заводили патефон, все затихали, и немцы счастливо слушали этупесню, а потом наигрывали ее на своих губных гармониках.

Надо признаться, что я действительно нанес ряд сильнейшихударов, не особенно, впрочем, задумываясь об адекватности и прочих необходимыхвещах. Сила играла, как у Муромца, только-только слезшего с печи, такого бойцакаждый князь хотел бы иметь в своей дружине. Теперь вот расплачиваюсь за то,что высунулся раньше времени.

К утру голова налилась свинцом, кофе не поможет, свалился испал мертвецки до утра и даже больше, чем до утра. В холодильнике голяк, оделсяи вывалился из квартиры, еще полусонный, в лифте протирал глаза и приглаживалволосы.

Консьержка поздоровалась с преувеличенной любезностью. Якивнул, ткнул пальцем в кнопку отпирания двери, там попикало, замок щелкнул,тяжелая бронированная дверь подалась с трудом, словно за ночь потяжелела еще напару пудов.

Солнце злорадно прыгнуло на голову и плечи, кожа ответиламощным выбросом влаги из всех пор, я никогда не знал, что у меня их столько.Дальше я побрел, истекая потом, уже убежденный сторонник вечной русской зимы, пустьдаже медведи по улицам и тюлени в каждой луже, чем это раскаленное небо,расплавленное месиво асфальта, накаленные стены каменных гор, в щелях которыхприходится жить.

Когда до двери магазина оставалось всего два шага, по нейскользнуло розовое пятнышко. Я бы его не заметил, размер с копеечную монету, нодверь под навесом, в тени, а пятнышко единственное, что двигается в этомразомлевшем мире.

Я открыл дверь, вошел, и только тогда в расплавленныйотупевший мозг пахнуло холодком. Это пятнышко – след лазерного прицела.

Охранники в магазине скользнули по мнеприветливо-равнодушными взглядами, я здесь постоянный клиент, уже знают, что неворую, а продукты покупаю добротные, качественные, дорогие, откуда имотстегивается на жалованье и премии.