начхав на сотни зевак, зацеловал на прощание. После взлета вместо сердца словно секундомер включился.

Нужно было продержаться всего ничего. Последний раз! Под полным контролем со всех сторон.

Вроде бы что особенного? Уж точно не труднее, чем ехать к Лере с документами на развод.

Паша смеялся над моей нервозностью, пока мы вместе разбирались со следователем. Отвыкшая от моих трудных дней секретарша носа не высовывала из-за монитора, а подчиненных разворачивала на сто восемьдесят градусов.

Часы тянулись со скоростью улитки. Моя повзрослевшая девочка не баловала меня больше смешными селфи и наивными романтическими сообщениями. Не лечила тоску по ней. И лишь один вопрос постоянно держал в тонусе, не позволяя превратиться в безмозглый манекен для наручных часов.

Этот вопрос грыз изнутри. Вынуждал перепроверять все документы, связанные с банком Леры. И без остановки глушить тревогу горячим кофе.

Я понимал, зачем Фурнье понадобилась Лера. Видел насквозь всю его хитроумную схему по присвоению себе чужих денег. Но вот почему для регистрации фонда он выбрал именно мое бюро?..

Этот пазл не укладывался в общую картинку, как я его ни крутил. Я был последним человеком на земле, с которым Фурнье стоило связываться.

Но вряд ли Кристина лгала, когда рассказывала, что он просил нас познакомить. И вряд ли настоящий жених стал бы терпеть рядом со своей невестой ее бывшего мужа просто так.

Ощущение, что я не замечаю что-то важное, не отпускало до самого обеда. Желание самому рвануть в аэропорт и забрать Леру с каждым часом становилось все сильнее.

А около пяти, именно тогда, когда моя девочка должна была вылетать назад, в офис юридического бюро пожаловал неожиданный гость.

Секретарша не стала впускать его сразу. Словно настоящая московская сторожевая*, вначале она затребовала у гостя документы, после запросила информацию у охраны. И лишь когда я сам устал пялиться в экран монитора на шоу с видеокамеры, впустила в мой кабинет Филиппа Фурнье.

* * *

Француз все же не нравился мне на всех уровнях, какие были возможны. Руки чесались придушить этого барана сразу, не дав даже открыть рот.

Наверное, так и нужно было поступить. Огромное количество людей выстроилось бы в очередь с благодарностями. К сожалению, в тот момент, когда распахнулась дверь, у меня еще хватало терпения, а уровень ненависти к этому человеку не достигнул отметки «Максимум».

— Хорошего дня, господин Лаевский.

Фурнье вошел в кабинет, будто к себе домой. Вальяжно. Уверенно. Со скучающим видом осмотрел интерьер. И сам, без приглашения, устроился в кресле напротив моего стола.

— До вашего визита он был хорошим.

Я не стал изображать приветливого хозяина. Вряд ли француз до сих пор не знал о расследовании. Слишком многих людей пришлось потревожить. Далеко не все они были счастливы моему визиту.

— Вероятно, ваше утро приятно скрасила моя невеста. — Словно искренне рад, Фурнье расплылся в широкой улыбке.

— Вас мое утро не касается.

От такого поворота кулаки стали зудеть еще сильнее.

— Ну что вы?! — Француз пренебрежительно отмахнулся. — Валерия очень красивая и интересная женщина. Даже просто находиться в ее компании — сплошное удовольствие. Не встречал таких женщин раньше. Бриллиант.

Фурнье говорил так, будто ему было совершенно начхать, с кем его невеста проводит время и в чьей кровати просыпается.

В этой ситуации я даже не знал, что поражало сильнее: его осведомленность или ехидство, с которым он обсуждал достоинства Леры.

— Валерия Дмитриевна — бриллиант. Но вы ведь пришли сюда не о ней рассказывать?

Я откинулся на спинку кресла и выжидательно уставился на этого умника.

— Вы правы. Но лишь отчасти. — Всем своими видом демонстрируя, что мое раздражение его никак не трогает, Фурнье закинул ногу на ногу. — Я думаю, Валерия Дмитриевна достойна, чтобы о ней говорили, чтобы ею восхищались. И берегли.

На последнем слове француз стер с лица улыбку.

— Это угроза?

Мысленно я уже выкинул этого гада из окна и вызвал службу клининга, чтобы убрала грязь возле офисов.

— Ну что вы?! Какие угрозы?! Как я понял, моя драгоценная невеста вернулась в семейное гнездышко и планирует остаться там навсегда. Разве можно портить такую идиллию? — Мой собеседник вполне искренне развел руками.

— Тогда чем обязан?

Я категорически отказывался его понимать. Как с выбором моего бюро, так и сейчас Филипп действовал вразрез со своими интересами.

— Очень верно заметили. Обязаны. Но вот чем именно... — Он откашлялся. — Вначале я бы хотел рассказать небольшую историю.

Глянув на часы, я представил, как Лера садится в самолет, и расслабленно кивнул.

— Благодарю. — Фурнье кивнул в ответ. Четко. Как танцор в ритуальном танце. — Пять лет назад один давний деловой партнер рассказал мне невероятно трогательную историю о чудесной семье. Брак, который заключили эти молодые люди, с самого первого дня был фиктивным. Мужчина спасал свою очаровательную знакомую от серьезных проблем с ее наследством. Она делала все, что он прикажет.

Француз усмехнулся. Придирчиво осмотрел нос своего ботинка. И после небольшой паузы продолжил:

— Даже газетчики не очень-то поверили в романтическую связь этой пары. Но спустя какое-то время между молодыми людьми вспыхнули настоящие чувства. Этого никто не мог предположить. Ни у кого и мысли не было о любви. И уж тем более никто не мог вообразить, что молодой муж добровольно пойдет в тюрьму, чтобы спасти свою юную жену.

Будто эта часть истории доставляла Филиппу особое удовольствие, он мечтательно закатил глаза и снова замолчал.

— И в чем мораль?

Я не стал спрашивать, как этот баран смог добыть такие сведения. Не стал даже пытаться делать заинтересованный вид.

Мое прошлое было похоронено слишком качественно. Над тем, чтобы закрыть информацию, работали лучшие специалисты в своем деле. Правда могла просочиться лишь из одного источника. Того самого, который мои люди искали больше трех лет, — от акционера, чей труп был найден на старинной вилле в Испании.