* * *

Я услышал сирену «Скорой помощи» в тот момент, когда Исабель завернула тебя в одеяло и проскользнула между соседями, столпившимися у входа в комнату.

Тогда я видел тебя в последний раз, Лусина, дочка, пока наконец не разыскал тридцать с лишним лет спустя.

Хулиана арестовали через неделю по обвинению в убийстве Клары Суарес, но так и не установили его связь с другими жертвами. Брата заперли в Лекумберри как виновного в единственном убийстве.

Выживших в Хиросиме и Нагасаки называют «хибакуся» – «пережившие взрыв».

Я хибакуся.

Я написал эти страницы с мыслями о тебе, Лусина, потому что верю…

33

Среда, 18 сентября 1985 г.

13:08

Элена прислушивается к шагам за дверью с номером десять перед тем, как та открывается.

– Элена?

Она кивает, не зная, как обратиться к мужчине, чья теплая ладонь обхватывает ее холодную и потную руку. Элена нерешительно поднялась по лестнице, готовая в любой момент развернуться и уехать обратно в Сан-Мигель. Ее разрывало между стремлением узнать правду об Игнасио и желанием забыть обо всем. Скорбеть о нем, уничтожить папку, которая у нее под мышкой, считать ее рукописью очередного романа, чистым вымыслом.

– Входи, входи, – говорит Рамон, беря гостью под локоть и предотвращая попытку бегства. – Прости за беспорядок, – извиняется он, поднимает газеты с журнального столика в гостиной и относит их на кухню, спрашивая оттуда, не хочет ли Элена чего-нибудь выпить.

– Нет, спасибо.

– Я принесу стакан воды и пиво. Ты, наверное, умираешь от жажды, дорога неблизкая. Пожалуй, стоило бы угостить тебя горячим кофе, ты совсем замерзла. Пиво поможет расслабиться. Или предпочитаешь что-нибудь покрепче? Виски? Ром? Коньяк? Бокал вина? У меня есть все, хотя, по правде, я всегда любил пиво.

Не успевает Элена ответить, как хозяин возвращается с напитками на подносе, кладет на стол подстаканники, ставит на них стаканы и бутылки с пивом.

– А где у вас?..

– Там, дальше по коридору, – прерывает он на полуслове, указывая путь. – Знаю я женщин, жил с тремя. Стоило жене выйти из машины с дороги, первым делом она искала уборную, как и мои дочери.

– Спасибо, – говорит Элена и неохотно оставляет свою сумку и папку в одном из кресел.

Она моет руки и мочит лицо. Приказывает себе успокоиться. Немного овладев собой, поправляет волосы и выходит.

Рамон ждет ее в кресле с папкой Игнасио на коленях, изучая содержимое. Как только Элена подходит, он закрывает папку и возвращает на прежнее место.

– Все в порядке, сеньор.

– Рамон. Зови меня Рамоном.

Она кивает, садится напротив, берет пиво и осторожно пробует, затем делает большой глоток.

– Мне кажется, я сто лет тебя знаю, Мануэль много о тебе рассказывал. То есть Игнасио, – поправляется Рамон, заметив озадаченное выражение лица Элены.

– А про вас… про тебя он, наоборот, никогда не упоминал. Игнасио почти не делился подробностями своей жизни здесь, в столице, а то немногое, что говорил, было ложью.

– Я тоже не знаю всей правды.

– Я пришла, потому что у меня есть вопросы.

– Знаю и постараюсь ответить на некоторые из них. Для меня также стало неожиданностью то, что там написано.

Элена снова делает глоток пива и обводит взглядом квартиру. Заметив на одной из стен фотографии, встает и подходит ближе.

– А это?.. – Она указывает на светлокожую женщину с каштановыми волосами и большими светлыми глазами. Снимок, расположенный в центре, выделяется среди других своими размерами.

– Моя жена Мерседес. Она умерла почти три года назад.

– Простите.

– Перестань, что тут поделаешь. Проклятый рак легких. – Рамон пожимает плечами.

Элена вновь переводит взгляд на фотографии, где он снят вместе с разными знаменитостями из шоу-бизнеса, мексиканскими и зарубежными политиками. Вот Рамон с президентом Карденасом. На самых старых снимках он, еще совсем мальчишка, стоит рядом с Артуро де Кордова, Педро Инфанте, Хоакином Пардаве[39].

– Я брал интервью у них всех, некоторые стали моими друзьями.

Рамон встает и медленно подходит.

– Мои любимицы. – Он кивает на фотографии Марии Феликс и Натали Вуд[40]. – Обворожительны. Но мое сокровище – вот эти две. – Мужчина указывает на несколько снимков, где он запечатлен с девочками, затем с подростками и наконец с женщинами. – Мои дочери, Эсперанса и Росарио.

Элена подходит, чтобы рассмотреть получше.

– Красавицы.

– К счастью, они пошли в мать.

Элена улыбается, уже чувствуя себя более спокойной и готовой к предстоящему разговору.

– Такое странное ощущение… Ты как будто персонаж из книги.

– Разочарована?

– Почему?

– Герои в нашем воображении всегда лучше, чем на экране или в жизни, разве не так?

Элена улыбается:

– Ты в реальной жизни лучше.

– Надеюсь, это не флирт – имей уважение к моим сединам. – Рамон подмигивает и смеется в точности так, как представляла Элена, читая рукопись Игнасио. – Ты тоже лучше во плоти.

– Расскажи мне об Игнасио… о Мануэле. Быть может, мне стоит услышать о нем, чтобы понять Игнасио.

Они снова садятся друг напротив друга.

– Пожалуй, открою бутылку вина и принесу чего-нибудь посущественнее, разговор затянется надолго.

Рамон встает и возвращается на кухню. Мгновение поколебавшись, Элена идет следом.

– Тебе помочь?

– Нет, у меня все готово.

Элена оглядывает кухню.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

– И о чем же?

– Что для мужчины, который живет один, здесь слишком безупречный порядок.

Элена удивленно распахивает глаза:

– Игнасио не упоминал, что ты читаешь мысли.

Рамон снова заходится смехом, который Игнасио описал как «птичий». Рассмеявшись следом, Элена думает, что Рамон сам похож на птицу.

– Во-первых, жена оставила мне прекрасную помощницу по хозяйству. Во-вторых, хотя вообще-то это главное, Мерседес умерла от безумного количества сигарет, которые я выкурил при ней, и меньшее, что я могу сделать ради нее, – это содержать дом так, как ей бы того хотелось.

Рамон вручает Элене бокал вина, берет в одну руку тарелку с овощами, сыром, хамоном и оливками и приглашает вернуться в гостиную.

– В креслах нам будет удобнее, чем на кухне.

Перед тем как сесть, Рамон поднимает свой бокал.

– За Мануэля.

– За незнакомца, – произносит тост Элена.

Они чокаются, выпивают и некоторое время молчат, погрузившись в воспоминания об Игнасио-Мануэле.

– Знаешь, я по нему скучаю. В последнее время мы снова сблизились. Моей жене Мануэль не нравился, она утверждала, что у него слишком плотная аура. Я в этом никогда не разбирался, но Мерседес очень чутко все воспринимала. К тому же ее так потрясло убийство Клары, что она ни в какую не хотела, чтобы брат убийцы находился рядом с ее дочерьми.