здесь. Давай поднимемся и оставим твой чемодан. Я ужасно волнуюсь. Еще десять минут – и поехала бы без тебя.

В такси они назвали водителю адрес – ни одна из них не захотела вести машину в незнакомом городе.

– Надеюсь, у нас будет время прогуляться до Калье-де-Месонес, посмотреть, где жила Исабель. Может, кто-нибудь из соседей ее помнит.

– Мы здесь не для прогулок, – резко бросила Элена.

– Долго, по-твоему, мы пробудем в доме Игнасио?

– Не знаю, сколько потребуется.

– Необязательно срывать на мне злость.

– Я не срываю.

– Твой тон говорит сам за себя.

– Какой тон?

Лусина не ответила. Закатив глаза, Элена раздраженно тряхнула головой, пожала плечами и уставилась в окно.

– Можем пройтись по окрестностям завтра. В конце концов, мы остановились в центре, – уступила она.

Не поворачивая головы, Элена покосилась на спутницу, которая сосредоточенно смотрела в окно, затем перевела взгляд на стекло и встретилась со своим отражением. «Это не ее вина», – мысленно сказала она призраку, плывущему в свете автомобильных фар.

– Думаю, он приезжал в Сан-Мигель из-за тебя, а не ради меня. И эту папку оставил тебе. Твоей вины здесь нет. Как и в том, что я не могу забеременеть, – добавила Элена неожиданно для самой себя.

– Не драматизируй, мы не знаем, зачем он приезжал. И кем на самом деле был человек, называвший себя моим отцом. Хотела бы я знать формулу, позволяющую тебе зачать. Увы.

Элена пару раз похлопала ее по ноге, вздохнула и только теперь заметила сосновый ароматизатор, висевший на зеркале заднего вида вместе с двумя четками: одними из белых искусственных жемчужин, другими – из деревянных бусин. На приборной панели, лицом к пассажирам, маленькая фигурка Девы Марии Гваделупской с молитвенно воздетыми руками раскачивалась в ритме песни Хуана Габриэля[42], льющейся из радио.

– Как думаешь, что мы найдем в доме? – спросила Лусина.

– Понятия не имею. Скорее всего, ничего. Наверняка дети Игнасио уже все вынесли.

– Я хотела бы познакомиться с братьями.

– Строго говоря, они тебе не братья. Это сыновья какой-то испанки, отдавшей их в приемную семью.

– Возможно, я как-нибудь наберусь смелости и разыщу их.

– Зачем?

– Ну, чтобы они знали, что у них есть… Нет… Черт, ты права – к чему?

– Сегодня я виделась с Рамоном, другом Игнасио.

– И?

– Душа-человек. Игнасио явно поскупился, описывая его. Очень славный, добрый, с прекрасной энергетикой. Он подтвердил почти все: насчет брата и что встретил Игнасио, когда того звали Мануэлем. Что Хулиан убил Клару. Но Рамон не знал о твоем существовании и хочет с тобой познакомиться. Он дал мне копии всех статей из «Ла Пренсы», которые написал о Людоедке… Твоей бабуле, – подмигнула Элена.

– Ха-ха, очень смешно.

Элена слегка подтолкнула ее локтем:

– Еще он дал мне копии статей Игнасио об убийствах Хулиана.

– Можем зайти к нему завтра, перед прогулкой по окрестностям.

– Пожалуй.

– Элена, мне не по себе.

– Мне тоже, Луси.

Такси остановилось у дома номер девять по Серрада-де-Саламанка.

Лусина протягивает руку в темноте.

– Элена, Элена. Ответь. Как ты?

Элена прочищает горло, чтобы избавиться от сгустка слюны вперемешку с землей.

– Не знаю. У меня все тело болит. Я ничего не вижу. Я не могу дышать! Мне нечем дышать!

– Тише, Элена, успокойся. Постарайся не паниковать. Не засыпай.

– Давно мы здесь?

В темноте вспыхивает слабое голубое свечение от часов Лусины.

– Лусина, я тебя вижу, дай руку.

Женщины тянут друг к другу руки и соприкасаются пальцами.

– Прошло почти четыре часа после землетрясения. Ты потеряла сознание.

* * *

Они вышли из такси, не сводя глаз с черной ограды. Дом, за исключением черных оконных переплетов и рам, был выкрашен в белый. Место магазина на первом этаже давно занял гараж. С балкона соседнего дома, высунувшись между перилами, залаяла собака. Женщины переглянулись. Элена трясущейся рукой выудила из сумки связку ключей – раздалось позвякивание.

– Который?

– С той же маркой, что и на пластинке, – указала на замок Лусина.

Дрожащими пальцами Элена подобрала пару.

– Я боюсь.

Собака залаяла пуще прежнего.

Мимо, сверля их взглядом, прошла женщина с сумками. На балконе показался хозяин пса и пару раз ударил его поводком, чтобы утихомирить.

– А ну замолчи! – крикнул он и заметил Элену с Лусиной. – Кого вы ищете?

Женщина с сумками, замедлив шаг, повернула голову, прислушиваясь к ответу. Собака скулила, забившись в угол балкона. Элена с трудом вставила ключ – дрожь в руках все усиливалась.

– Сеньориты, я к вам обращаюсь, – настаивал мужчина.

Замок наконец щелкнул, она повернула ручку, и калитка распахнулась. Они быстро шагнули внутрь. Не испытав затруднений с входной дверью, на которой не было замка, только задвижка, обе вошли в дом и привалились к двери, переводя дыхание.

Нащупывая впотьмах выключатель, они обо что-то споткнулись, и Лусина едва не упала. Элена включила свет: на полу валялись книги и другие предметы.

– Ну что, идем? – спросила Лусина, не решаясь ступить вперед.

– Дети Игнасио уже здесь побывали, – сказала Элена. – Они и гостиничный номер оставили в таком состоянии.

Женщины сделали несколько робких шагов, стараясь обходить вещи на полу, хотя иногда под ногами раздавался хруст. При свете лампочки выяснилось, что в доме нет мебели, за исключением кресла и деревянного стола с облупившимся лаком. Лусина провела пальцами по неровной пыльной поверхности.

Не говоря ни слова, прошли дальше. Обе дышали, приоткрыв рот, чувствуя, как сердце выскакивает из груди.

В кухне обнаружились остатки еды и грязная посуда.

– Возможно, кто-то хотел поживиться, – предположила Лусина.

Каждый шаг давался им все тяжелее, страх сковывал мышцы. Элена не ответила, опасаясь, что если откроет рот, то остатки мужества улетучатся.

– Поднимемся? – спросила Лусина у подножия лестницы. Обе проследили взглядом за уходящими вверх ступеньками и переглянулись.

– Давай.

Они ступали медленно, поднимая каждую ногу с огромными усилиями. Наверху обнаружились двери двух комнат. В первой, куда вошли женщины, стояли односпальная кровать с заляпанным матрасом и пустой шкаф. Никакой другой мебели, никаких украшений, голые стены.

Вторая комната оказалась рабочим кабинетом Игнасио, по крайней мере они так подумали. Кто-то перетряхнул книжные шкафы, а их содержимое разбросал по полу: повсюду лежали фигурки монстров и демонов, которые коллекционировал писатель.

Элена спросила у Рамона, практиковал ли Игнасио сатанинский культ. Рамон от души рассмеялся. «Это моя вина, – признался он. – Чтобы привлечь больше читателей, я написал, что у Фелиситас был череп с черными свечами, потому что она проводила черные мессы. Несколько лет спустя Мануэль посвятил серию статей чудовищам и демонам. Сказал, что пишет их для меня: раз я заявил, что в его