кивнула девушка и рассеянно отвела ото лба выбившуюся прядь волос. — И в нем сказано, что сегодня в семь вечера у вас состоится интервью.

— Так и есть.

— Сегодня? — переспросила секретарь.

— Лошадчак — девушка когда надо настойчивая, — развел руками я. — Она меня уговорила.

Лилия с подозрением посмотрела на меня. И в ее взгляде читалось, что она не верит всему, что я сказал. Но я сделал самый серьезный вид. И девушка кивнула:

— Нужно было посоветоваться со мной, мастер Морозов. Сегодня на редкость неудачный день. Но раз уж вы так решили — нам нужно готовиться.

— Как скажете, Лилия Владимировна.

— Маришка, оставь планшет и сходи к Тихону. Он обещал передать для меня кое-что.

— Вы объявили перемирие с дворовым? — подивился я.

— Мы никогда не ругались, — отмахнулась сирена. — Всего лишь пара недопониманий ничего не стоят, когда Морозовым нужна помощь.

Компаньонка вышла, притворив за собой дверь, я задумчиво потер подбородок.

— Нам надо кое-что прояснить.

— Вовсе нет, — фыркнула девушка.

Я ударил кулаком по столу так, что планшет дрогнул.

— Прекрати, — весомо потребовал я. — Или я прямо сейчас плюну на все условности и приду в твою комнату. И плевать мне на все правила. Я вытрясу из тебя все ответы.

— Какой грозный, — Лилия нервно повела плечами.

— Не играй со мной.

— Даже не собиралась, — в знак капитуляции девушка вскинула ладони. — Проясняй, что тебе нужно.

— Что произошло в твоем кабинете?

— Федор тебе объяснил…

— Ты расскажи, — попросил я. — И давай без этих твоих штучек.

— Штучек? — сирена приподняла бровь.

— Не пытайся со мной играть, милая. Я не в том настроении.

Отчего-то мне показалось, что сирена начнет возмущаться. Но похоже, она и впрямь была вымотана. Девушка устроилась на диванчике, подобрав под себя босые ступни, и взяла в руки кружку с гербом семьи.

— Моя сущность вышла из-под контроля. И я едва не выпила твою силу.

— И как это произошло?

— Твоя сила кажется очень вкусной, — внезапно созналась Лилия и тотчас покраснела. — К тому же все усложняет тот факт, что ты отравлен.

— И в чем трудность?

— Ты открываешься мне сам.

— То есть я тебя провоцирую? — усмехнулся я.

— Можно и так сказать.

— И если б ты меня убила, то я сам остался виноватым? И все спрашивали бы во что я был одет и не пил ли спиртное накануне?

— Не утрируй, — возмутилась Лилия. — Все сложнее. Между сиреной и ее жертвой всегда возникает особая связь.

— Интересно. И ты ее не ощущала, пока я тебе не признался, что чую твой аромат?

— Я просто не придавала значения. Думала, что…

Девушка осеклась на полуслове и взглянула на меня исподлобья.

— Что? — уточнил я.

— Я отвыкла от своей сущности. Слишком давно живу человеком. Потому и не поняла, что меня тянет к жертве.

— Мне не нравится это слово.

— Придумай другое, ведьмак.

В этот момент в комнату вернулась Маришка и поставила передо мной чайник и чашку. Отвар пах можжевельником и чем-то еще неуловимым, но приятным.

— Федор велел подать вам напиток. Сказал, что можно считать его лекарством.

— Это то, о чем я думаю? — я взглянул на Водянову.

— Выпей все, — сирена ободряюще мне улыбнулась. — Тебе станет легче.

— А тебе? — я обеспокоенно всмотррелся в темные глаза сирены.

— Может быть. Сейчас давай работать. У нас много дел.

* * *

Подготовка к интервью заняла четыре часа. По итогу секретарь осталась довольна:

— Должно получиться, — произнесла она и потянулась.

Я кивнул и покосился на часы. Сейчас все мои мысли были далеки от этого места и от предстоящего интервью:

— Наверняка получится, Лилия Владимировна. Если у вас все — прошу меня простить.

Девушка застыла, затем неуверенно кивнула. И вдруг прямо спросила:

— Что происходит, Миша?

Я улыбнулся:

— Ничего. Все в порядке, правда. Хочу прийти в себя перед интервью.

Девушка заглянула мне в глаза, словно пытаясь узнать причину моего странного поведения. А затем просто кивнула и отпила из кружки.

Спустя минуту в комнату вошла Маришка и взяла потухший планшет.

— Ты такая важная, — усмехнулся я.

— Стараюсь.

Подмигнув мне, девушка вышла прочь. Я же дождался, пока в коридоре стихнет цокот каблуков ее туфель, открыл ящик стола, вытащил и надел перчатки. Взял пистолет и спрятал его за пояс.

"Пора, ученик", — поторопил меня наставник, и я вышел из комнаты.

В гостиной никого не было. Видимо, семейный ужин решили перенести из-за визита вечерних гостей. Мне же лучше. Я выскользнул на террасу, направился к склепу.

Серый бетонный карцер Александра встретил меня прохладой.

— Ну привет, ученик. Не передумал? — ехидно уточнил наставник, едва я только переступил порог его берлоги.

— Нет, — покачал головой я. — Все в силе.

— Тогда смотри, слушай и запоминай.

Старик начертил в воздухе несколько знаков, и произнес слова на гортанном, словно бы давно умершем языке. И мне показалось, что от этих слов склеп содрогнулся от основания до самой крыши. Но я повторил слова. А затем начертил в воздухе знаки. И круг рун ярко вспыхнул и погас. Почернел, словно бы выгорев. А наставник встал с кресла, повел плечами, словно бы разминаясь, и сделал шаг из круга:

— Ну привет, племянничек, — он протянул руки, чтобы меня обнять. Ноги тряслись, и я сделал шаг к нему, но сознание вдруг начало затухать, изображение перед глазами ушло в точку, словно картинка у старого лампового кинескопа, а затем погасло. И я улетел в черную пустоту.

* * *

Александр

— Ох, некрасиво получилось, — довольно пробормотал Александр, подхватывая потерявшего сознание племянника. — Но поверь, так будет только лучше. Надеюсь, когда ты придёшь в себя — то не будешь держать на меня обид.

Он усадил Михаила на свой каменный стул. Вынул из кармана у него пистолет.

— Оригинал, — взвесив на ладони оружие, сказал он.

Передёрнул затворную раму, проверяя наличие патронов и довольно кивнул. Затем похлопал Михаила по карманам. Вытащил телефон:

— Надеюсь, это тот самый, — пробормотал он, вертя в руках старый аппарат. Открыл