Очень похожее на переворот и прочие варианты насильственной смены власти.

Судя же по полной тишине, все давным-давно кончилось. Ну или они забрались в такие глыби, куда шум драки не долетает. В любом случае, их нанимателя приключилась большая беда. И новый владелец замка и Любеча, вряд ли обрадуется тому, что по его приобретению, шатается вороватая компания юго-северян, нанятая мертвецом…

— Так, господа! — прохрипел Лукас. — На месте стой, меня слушай! На пару слов!

Компания остановилась в очередном коридоре. Со стен на взмыленных наемников неодобрительно смотрели расфуфыренные дамы со старинных портретов.

— Похоже, что мастер Кристоф обеими ногами в ворвань вляпался.

— Если не пристукнули еще…

— Его пристукнешь!

— Договорить дайте, — рыкнул Лукас.

Повисла тишина. Где-то далеко-далеко слышались крики и ругань. Нет, все-таки, еще ничего не кончилось! Или лаются победители, занявшись увлекательной дележкой добычи.

— Соответственно, живыми нам из Любеча уйти шансов не много. Сейчас, пока еще шум и всех не дорезали, они есть. Когда город начнут зачищать от «бурхардовских», вероятности кончатся. Уходить вплавь — дурость, через тайгу — еще дурнее. Поэтому предлагаю наскоро нахапать чего поценнее и бежать в порт. Клафф не дурнее моржа, все поймет. Если живой. Если неживой — по обстоятельствам.

Вместо ответа Кролище молча сдернул портьеру с окна. Начал кидать на нее золоченые подсвечники. Остальные наемники не заставили себя долго ждать, повторив за первопроходцем.

* * *

Импровизированный мешок давил на плечи, врезался в ребра и хребет углами нахапанного. Пот заливал глаза, а уставшие ноги заплетались на каждом шагу. Но жадность побеждала снова и снова, и руки сами тянулись к новым вещицам. Шансом надо было пользоваться!

Разумеется, наемники заблудились. С другой стороны, если ты изначально не знал куда идти, то можешь ли заблудиться? Лукас пообещал себе, что обязательно поразмыслит над этим забавным парадоксом. Но когда-нибудь потом. Когда уронит проклятущий мешок на палубу и вольет в пересохшую глотку хоть воды, хоть пива, хоть вина… Хоть крови, Пантократор пойми и прости! Эх, выноси кривая мильвесской мечты, чтоб тот Мильвесс сгорел чадным синим пламенем!

Проскочив очередной коридор, компания оказалась в тупике. Небольшая комнатушка, от потолка до пола в пыльных гобеленах, траченных молью и старостью.

— И куда нам дальше? — спросил Рош, вертя шеей. Бывший стражник тащил чуть ли не самый большой сверток в компании.

— А хрен его знает, — тряхнул головой Дирк, — мы сами не местные, отстали от трека. Давай, вернемся, попробуем там, где три шандалы со свечами, свернуть направо.

— Лучше налево. Мы там как раз направо и свернули, — поправил разведчик бургомистра.

— Да хоть на одной ножке там попрыгаем!

— Кто сделает шаг, буду стрелять! — раздался вдруг за тканной «стеной» отчаянный крик. В ответ послышался какой-то неразборчивый бубнеж, подозрительно схожий на грязную ругань. Затем рык сменился членораздельной речью. Правда, с жутким акцентом — словно половину зубов выбили, но из окровавленного рта не достали — этакая каша.

— Ульрих, не дури! Нам нужен только старикан! Его уберем и правь себе!

— Назад! — неведомый Ульрих задыхался от страха. — Назад, падлы островные! Тут вам не юг, суки! Тут север!

— Господа, — обвел повеселевшим взглядом компанию Шнайдер, — а ведь это герцог верещит, словно ему яйца прижали. Я его голос и во сне узнаю.

— Уверен?

— Зуб земляной мыши даю! — торжественно произнес Дирк, щелкнул себя ногтем по зубу. Зуб звонко отозвался, словно бы и не во рту человека рос, а многие сотни лет лежал в глыбе льда, пока не откопали его любознательные унаки.

Рош уронил на пол свой огромный мешок из шелковой простыни, в котором глухо зазвенели трофеи. Взял в левую руку топор. В правую длинный нож.

— Ты чего это удумал? — спросил Лукас, тревожно оглядываясь. Наемники один за одним следовали примеру его земляка, освобождаясь от награбленного и берясь за оружие.

— Островные там, друг Лукас, ты разве не слышал?

— Слышал! Только их там полсотни, а то и больше! А нас⁉

— Я уже один раз сбежал от Островов. И чем это кончилось⁉ И ты от них сбежал! Забыл уже про своих циркачей, воришка⁈

— Да ты… — задохнулся злостью Лукас.

— Короче! — между Изморозью и Рошем встал Кролище — весь в паутине и грязи, словно метелкой подрабатывал. — Хули вы тут трете за прошлые расклады, южане, мать вашу⁈ Бурхарда прижали. Кристоф, конечно, рыцарь, а рыцарюг мы, честные солдаты, на хую вертели. Но он наш рыцарь. И никогда не козлил Архипелагу. Спасать надо. А кроме нас — некому.

— Герои, блядь! Ебанные мудаки тупорылые! — начал плеваться слюной Лукас. А потом, перехватив корд в левую руку, щелкнул, раскладывая, свой карманный нож. И молча подшагнул к гобелену, из-за которого по прежнему раздавались истошные вопли — похоже, никто не хотел добровольно подставлять лоб под герцогский арбалет.

Пыльная старая ткань расходилась под бритвенно острым лезвием с легчайшим, почти не слышным хрустом.

* * *

Сиятельный рыцарь Кристоф Бурхард прожил на свете семь десятков лет, без одного года. Воевал и мирил, убивал и спасал, строил плотины и разрушал города. Создавал коварные планы… Но жертвой их оказался впервые. Не доглядел. не предусмотрел. Не справился. Решил, что он самый умный и самый дальновидный! Почему-то сам себя убедил, что Любеч только его. И что Сейм жрет с руки, даже не думая посмотреть косо. Оказалось, думает. И не только смотреть, но и договариваться, обещать и выполнять обещания.

Присматривал за ровесниками и их сыновьями, забыв, что подросли и внуки. Которым не хватает места у кормушки. И которые готовы на все, лишь бы сунуть рыло в жратву. В том числе и пойти на сговор с Островом. Остров не уйдет, как бы не клялся… Им нужен Любеч, им нужен ключ от Севера! Хитрые твари! Император, Север, Мюр-Лондрон… Они бы еще на его Архипелаг пасть раззявили, ненасытцы!

Вот и пришли в замок, требовать. Для убедительности, привезли две сотни рыбоедов с Мюр-Лондрона, усилив своими наемниками. Интересно, что пообещали пиратам? Жаль, не узнать никогда. А то ведь он мог пообещать тоже самое и на десять мерков больше…

— Который раз говорю, — выкрикнул из-за павез островитян, молодой Адлер, — Ульрих, ты нам не нужен! Нам нужен только этот старый ублюдок! Только он! Я же говорил!

Кричит, надрывается… Кристоф помнил Ги еще младенцем. А теперь, гляди, вымахал! В канцлеры метит! Рыжий канцлер, нате вам, с кисточкой! А ведь Густав говорил, что Буривер зачем-то приглашал юнца в гости. Эх ты, старик! Прохлопал, проглядел!

— Я не хочу крови! Я хочу перемен! Ульрих, чтоб тебя, я же тебе все объяснял!

Перемен… Ты хотел глупостей, рыжий юнец! И золота!

— Приди и возьми! — прохрипел Бурхард, потрясая мечом. — Будет тебе перемена!

Старик хватался за оружие, словно верный товарищ мог спасти его от грядущего позора. Но полоса стали всегда остается лишь сталью, как бы не была хороша. Но поднять руки и сдаться, он не мог. Это было бы еще позорнее! Это стало бы предательством не только молодого герцога, который с арбалетом в руках стоит перед ним, отслеживая отточенным жалом наконечника самого храброго из предателей.

Это стало бы предательством тех, кто погиб, защищая сиятельного рыцаря. И кто защищает его до сих пор, погибая в переходах замка или на улицах города…

Завеса из гобеленов на правой стене вдруг вспучилась, затрещала… Раз, и сорвалась с шестов, обрушившись на пол пыльным комком. Из дыры в стене полезли какие-то грязные оборванцы. Впрочем, в руках у них было оружие. И держали они его очень уверенно.

Кристоф моргнул. Улыбнулся, узнавая. Вчерашние северяне. Тот высокий, худой, вроде как Лукас. Мелкий — Дирк, из старого состава. Тоже высокий, но куда шире — Рош, из Сиверы…

Бурхард скрипуче шепнул Ульриху: — Стреляй по команде…

А потом, заорал всей мощью своей древней глотки, выкрикивая боевой клич славного города Любеча:

— Мочи козлов!..

И первым швырнул себя на столпившихся врагов. Круговерть боя радостно приняла старого воина. Заверетелось, закружилось. Замелькали вокруг перекошенные хари врагов. Одному — укол в шею, второго — с размаху — по арбалету. Только тетива лопнула! И снова взмах! И голова в сторону.

Ядром катапульты Бурхард грянулся о щиты. Завалил пару щитоносцев. Начал колоть и рубить, не давая опомниться и снова собраться в строй. С фланга, визжа и завывая, кинулись северяне. Откуда-то из неприметной двери, отбросив гобелены, вывалился