Али упал навзничь, хватая ртом воздух и царапая горло. Хацет выбежала из шатра, наплевав на приличия, и бросилась к сыну. Закричала Зейнаб, но не успела сделать и шагу, как две телохранительницы, чуть не сбив Нари с ног, подхватили принцессу под руки, спеша увести ее подальше от опасности. Королевская гвардия на мужской половине была занята тем же. Гвардейцы силой удерживали Мунтадира, а каид обнажил зульфикар и буквально вцепился в Гасана, защищая его и не выпуская из крепкой хватки.

Никто не подумал остановить Хацет. Впрочем, один стражник попытался, но королева швырнула ему в лицо тяжелый кубок, который до сих пор держала в руке, и опустилась на землю рядом с Али, выкрикивая его имя.

Нари не шелохнулась. Перед ней маячило мокрое от слез лицо Дары. «Пойдем со мной. Уедем, будем странствовать по свету».

Его прах на ее руках. На промокшем халате его убийцы.

Все как будто замерло в ожидании. Стихли крики толпы, замер топот шагов. Кто-то умирал у нее на глазах. Ситуация была хорошо знакома ей по лазарету: родственники сходят с ума от горя, помощники путаются под ногами. Она – целительница. Она – Нахида. Она – врач, как всегда и мечтала.

Нари вскочила на ноги.

Она была уже на полпути к Али, достаточно близко, чтобы разглядеть серебристое мерцание пара, покидающего тело через царапины, оставленные его ногтями, как вдруг на нее обрушилась вся мощь Сулеймановой печати.

Нари покачнулась, сама начиная задыхаться от слабости и смятения из-за нахлынувших со всех сторон непонятных языков. Она увидела печать, горящую на лице у Гасана, а потом вдруг Хацет развернулась к ней, наставив на нее чашу. Нари остановилась.

Али закричал.

Кровь пошла у него ртом, горлом, из-под кожи вылезли окровавленные серебряные осколки. Пары серебра, догадалась Нари. Они превратились в металл, как только Гасан задействовал печать – видимо, дымка была их магическим воплощением.

Пытаясь спасти своего сына, Гасан только что убил его.

Нари бросилась бежать.

– Поднимите печать! – закричала она. – Вы убьете его!

Али бился в конвульсиях, хватаясь за истерзанную глотку. Нари опустилась на землю рядом с Хацет, выдернула осколок серебра у него из шеи и показала перепуганной королеве.

– Сами посмотрите! Вы же видели, как это появилось!

Хацет перевела шальной взгляд с осколка на умирающего сына и повернулась к Гасану.

– Поднимай.

Печать была снята в то же мгновение, и силы Нари вернулись к ней в одночасье.

– Помогите мне перевернуть его, – крикнула она, когда к ним присоединились товарищи Али. Она засунула палец ему в горло, дожидаясь, пока он не закашляется, и постучала его по спине. Изо рта полилась черная кровь, смешанная с серебром. – Носилки сюда! Нужно немедленно доставить его в лазарет…

У нее перед глазами просвистел нож.

Нари отпрянула, однако оружие предназначалось не ей. Послышался гулкий стук, а за ним – приглушенный вскрик. Слуга, наливавший Али сок, упал замертво у садовых ворот. Из спины торчал ханджар, принадлежавший подруге Али.

У Нари не было времени размышлять над этим. Али уложили на растянутом полотнище, и он распахнул глаза.

Они были черными, как нефть. Как тогда, когда в него вселился марид.

Хацет торопливо прикрыла их ладонью.

– В лазарет, – согласилась она дрожащим голосом.

Спасением Али занимались до самого утра. Большая часть яда вышла с рвотой, но зловредные остатки циркулировали по кровеносной системе, свертываясь и затвердевая в серебро, и вырывались из-под кожи, словно бы нуждаясь в воздухе. Нари едва успевала вынуть осколок, очистить порез и залечить серебряную рану, как возникал новый осколок. К тому моменту, когда с ядом удалось разделаться, Али был весь истерзан кровавыми ранами, а повсюду валялась пропитанная серебром марля.

Сражаясь с переутомлением, Нари провела рукой по его взмокшему лбу. Она закрыла глаза и снова почувствовала эту странную, непроницаемую черную пелену, за которой она едва могла разобрать стук его сердца. И запах соли, чего-то холодного и совершенно чужеродного.

Но никаких следов тлетворной отравы. Нари присела, отерла лоб уже себе и испустила глубокий вздох. Ее пробила крупная дрожь. Такое нередко случалось после особенно пугающих эпизодов: нервы давали о себе знать только тогда, когда с лечением было покончено.

– С ним все будет в порядке? – спросил друг Али – Любайд, как он сам представился.

Кроме него в комнате никого не было – они сейчас находились у нее в спальне. Так приказал Гасан, настояв на том, что его сыну никто не должен мешать, а Нари в ответ вышвырнула их с королевой за порог, сославшись на то, что не в состоянии работать, когда у нее над душой виснут взволнованные родители пациента.

– Думаю, да.

Во всяком случае, она надеялась. За годы работы в Дэвабаде она часто сталкивалась с отравлениями как преднамеренными, так и случайными, но впервые имела дело с ядом, который действовал так быстро и так губительно. Несложно было догадаться, что в какой-то момент Али просто задохнулся бы парами серебра, но одно то, что пары превратились в твердый металл, когда Гасан задействовал печать Сулеймана… Это была дьявольски жестокая выдумка, и Нари даже подумать боялась о том, кто мог разработать такой коварный план.

С видимым облегчением Любайд кивнул и удалился в угол комнаты, а Нари вернулась к работе. Она склонилась над Али, чтобы лучше изучить рану у него на груди. Ей не нравилось, что в этом месте яд прорвался наружу слишком близко от сердца.

Она нахмурилась, заметив на коже чуть повыше раны рубец. Шрам. Кривая рваная линия, будто некая шипастая лоза обвила его грудь, а потом ее резко сорвали с него.

Внутри зашевелилось беспокойство. Недолго думая, Нари подтянула к себе таз, который Низрин наполнила чистой водой, смочила марлю и отерла кровь, покрывавшую его конечности.

Шрамы были повсюду.

Рваная пунктирная линия круглых шрамов от зубов, впившихся ему в плечо, каждый – размером с подушечку ее пальца. След от рыболовного крюка в левой ладони и спирали изувеченной кожи, наводящие на мысли о водорослях и щупальцах. Шрамы-ямочки на животе, как будто его плоть изгрызли рыбы.

В ужасе она прикрыла рот рукой. В памяти всплыли воспоминания о том, в каком виде он выбрался из озера на борт корабля: его тело было облеплено озерным мусором, крокодильи челюсти стиснули плечо, тут и там за кожу цеплялись рыболовные крючки. Нари тогда думала, что Али уже мертв, и ужасно боялась, что их с Дарой отправят вслед за ним, поэтому даже не задумалась, что же произошло под водой. Судя по легендам об «Ализейде-победителе-Афшина», гуляющим по Ам-Гезире, он был в полном порядке. Нари ни разу не видела его после той ночи на корабле.