Низрин видела. Это она занималась лечением Али… И она ни словом никогда не обмолвилась об этом.

Нари отошла от постели и, проходя мимо Любайда, позвала его за собой.

– Королю и королеве нужно побыть с ним немного наедине.

Хацет и Гасан стояли у противоположных стен беседки снаружи ее спальни, не глядя друг на друга. На скамейке между ними сидели Зейнаб и Мунтадир. Мунтадир держал сестру за руку.

– Он в порядке? – спросила Хацет чуть дрогнувшим голосом.

– Сейчас – да, – ответила Нари. – Я остановила кровотечение, и симптомов отравления больше не наблюдается. Насколько я могу судить, – уточнила она.

Гасан за ночь как будто постарел на полвека.

– Ты знаешь, что это за яд?

– Нет, – сказала она честно. Отвечая на такой вопрос, нельзя было ходить вокруг да около. – Понятия не имею, что это такое. Никогда с таким прежде не сталкивалась, даже не читала ни о чем подобном. – Она задумалась, припомнив удирающего виночерпия и брошенный кинжал, пресекший побег. – Полагаю, виночерпий…

Король мрачно покачал головой.

– Мертв. Мы не успели его допросить. Спутница Ализейда действовала сгоряча.

– Между прочим, его спутники и их горячность – единственная причина, почему наш сын до сих пор жив, – заметила Хацет таким резким тоном, которого Нари никогда прежде не слышала от королевы.

Мунтадир поднялся на ноги.

– Значит, жить будет?

Нари заставила себя посмотреть мужу в глаза, замечая, что в его взгляде бушевали противоречивые эмоции.

– Он выкарабкается.

– Хорошо, – ответил Мунтадир так тихо и так взволнованно, что Хацет взглянула на него, подозрительно прищурившись.

Нари это заметила, а Мунтадир – нет. Он резко развернулся и спустился по лестнице, ведущей в сад, вскоре скрывшись из виду.

Зейнаб бросилась догонять его.

– Диру…

Гасан вздохнул, провожая детей взглядом, после чего снова взглянул на Нари.

– Нам можно к нему?

– Да. Мне тем временем нужно приготовить ему настой для горла. Только не будите его. Он потерял много крови. Сомневаюсь, что ему вообще можно двигаться. Пусть полежит у меня хотя бы несколько дней.

Король кивнул и направился к ее спальне, а Хацет остановила Нари, поймав ее за запястье.

– Тебе действительно ничего не известно об этом яде? – спросила она. – Даже в записях твоей матери ничего не упоминается?

– Мы целители, а не наемники, – парировала Нари. – Я же не идиотка, участвовать в подобных заговорах.

– Я тебя ни в чем не обвиняю, – сказала Хацет, немного успокоившись. – Я прошу тебя об одном. Если у тебя возникнут какие-то мысли – или даже просто подозрения – на этот счет, расскажи мне обо всем, бану Нахида. – Королева многозначительно посмотрела на Нари. – Я не такая, как мой супруг, – добавила она мягко. – Я поощряю преданность, а не выбиваю ее палками и угрозами. И я всегда буду помнить, что ты сделала сегодня для моего сына.

Она отпустила Нари и, не говоря больше ни слова, последовала за Гасаном. Голова у Нари уже шла кругом, но она все-таки направилась в лазарет.

Низрин уже занималась приготовлением настоя. Она насыпала ложку ярко-оранжевой толченой саламандровой чешуи из каменной ступки в отвар цвета меда, кипящий в стеклянной колбе, подвешенной над открытым огнем. Из горлышка вырвалось облачко дыма, и смесь поалела, теперь до жути напоминая по цвету человеческую кровь.

– Я начала без тебя, – бросила Низрин через плечо. – Подумала, тебе не помешает помощь. Осталось чуть-чуть подождать, пока отвар закипит.

Внутри у Нари что-то сжалось. Низрин всегда знала на два шага наперед, что нужно Нари. На нее всегда можно было положиться. Низрин стала для нее наставницей и близкой советницей.

Нари была уверена, что хотя бы ей может доверять в этом городе.

Она подошла ближе и положила руки на стол, пытаясь заглушить закипающее в груди чувство.

– Ты врала мне, – сказала она тихо.

Низрин, не ожидавшая такого начала, подняла на нее глаза.

– Что?

– Ты не рассказала мне правду об Али. После Дары… После той ночи на корабле, – начала она нетвердым голосом. – Ты сказала, что с Али все в порядке. Несколько царапин, сказала ты, – она посмотрела на Низрин, как будто до конца не могла в это поверить. – Да на нем живого места нет от шрамов.

Низрин напряглась.

– Прости, что не уделила должного внимания его ранениям, когда Дара и дюжина Дэвов вместе с ним были убиты, а Гасан чуть ли не планировал твою казнь.

Нари покачала головой.

– Нужно было сказать мне. Ты отмахивалась от моих слов, когда я заговаривала с тобой о той ночи, ты заставила меня сомневаться в реальности моих воспоминаний…

– Потому что я не хотела, чтобы они поглотили тебя! – Низрин отставила ступку, обращая все внимание к Нари. – Госпожа моя, ты пела песни в темноте и резала руки, пытаясь вернуть Дару. Тебе не нужно было знать больше.

Нари поморщилась, услышав такое безапелляционное описание ее траура, но последние слова Низрин заставили ее кровь вскипеть.

– Не тебе решать, что мне нужно знать, а что не нужно. Это касается не только Али, это касается и больницы, и всего остального. – Она всплеснула руками. – Низрин, я не потерплю этого. Мне нужна хотя бы одна душа в этом чертовом городе, кому я могу полностью доверять, кто непременно скажет мне правду, несмотря ни на что.

Низрин отвела взгляд. Когда она заговорила, ее голос был окрашен жалостью и отвращением.

– Я не знала, что тебе сказать, Нари. Когда его принесли в лазарет, он даже не был похож на джинна. Он шипел и плевался, как змей, лепетал что-то на языке, который никто не мог разобрать. Все его тело было облеплено какими-то существами, которые атаковали нас, когда мы пытались снять их. А потом он попытался придушить собственного отца, и тогда нам пришлось связать его.

У Нари округлились глаза от удивления, но Низрин еще не закончила.

– Как думаешь, отчего обрушился потолок в лазарете? – Она дернула подбородком. – Это был Ализейд – точнее, сущность, засевшая в Ализейде. – Низрин еще немного понизила голос. – Полтора века я ассистировала твоим матери и дяде, я видела такие удивительные вещи, которые и вообразить не могла, но, бану Нари… все это не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило с Ализейдом аль-Кахтани. – Рукой в перчатке она сняла с огня колбу с кипящей жидкостью и перелила отвар в нефритовую чашку, которую протянула Нари. – Ты не должна была позволять себе такой слабости, как дружба с ним. А теперь он представляет для тебя прямую угрозу, и ты этого даже не понимаешь до конца.

Нари не торопилась забирать у нее отвар.