к детскому городку примыкало здание городского суда. Фасад его располагался с другой стороны, а сюда выходил только торец, на три метра от земли тщательно выбеленный и имевший небольшую дверь, через которую вводили и выводили осужденных. Возле дверей стояла сейчас машина для перевозки заключенных: грузовичок, у которого вместо кузова находилась большая металлическая квадратная будка. Будка была выкрашена в светло-зеленый цвет и помимо дверей имела только крошечное напрочь зарешеченное окошечко почти под самой крышей и трубу воздуховода, выведенную вверх и накрытую металлическим козырьком, чтобы во время дождя вода не попадала внутрь.

Направляясь вечером после работы на остановку, Роман зачастую оказывался свидетелем того как заключенных выводили из здания и не снимая наручников сажали в эту будку, чтобы потом препроводить в новое пристанище, которое становилось их домом на долгие годы. Поначалу он испытывал неприятные душевные переживания в такие моменты: тут же отворачивал голову, старался всегда поскорее перейти на другую сторону дороги. Но со временем он все дольше начал задерживать взгляд, наблюдая за происходившим. Постепенно ему стало даже любопытно: с интересом изучал он весь процесс погрузки, всматривался в участвующих в нем людей. К однообразным устало-безразличным лицам охранников он быстро потерял интерес; в гораздо большей степени его занимали эмоции и действия заключенных, спектр которых был куда шире и ярче: от совершенно отрешенных улыбок, до гневного исступления. Однако и это вскорости стало для него настолько привычным и обыденным, что он и вовсе перестал обращать на них внимание.

Но сейчас что-то зацепило его взгляд. В упор смотрел Роман на машину, стоявшую возле выхода из здания суда, и ясно испытал вдруг какие-то странные, необычно-тревожные и пугающие ощущения. Все более пристально вглядывался он, силясь понять, что именно привлекло его внимание, и неожиданно Романа осенило. Мысль молнией пронзила его сознание и сделала вдруг совершенно ясной причину охватившего Романа беспокойства — вокруг него не было никого. Не было ни конвоиров возле автомобиля, ни детей на огороженной детской площадке, ни прохожих на улице, ни проезжающих автомобилей, ни собак, ни даже птиц — ни одной живой души. Полнейшая тишина вдруг громом разразилась в его голове, и холод пробежал по всему телу. В нерешительности он осмотрелся — город был совершенно мертв. Осторожно, будто боясь нарушить гробовую тишину, Роман спустился с тротуара и перешел на другую сторону дороги. Он подошел к автомобилю, в котором конвоировали заключенных, со скрипом открыл дверцы и, сам не зная для чего, заглянул внутрь — там никого не было. Роману стало не по себе, он захотел сейчас же оставить это жуткое место и уже развернулся, с твердым намерением бежать, бежать отсюда как можно дальше, но вдруг увидел, что рядом с ним стоит Дульцов.

— А почему никого нет? — отчего-то, спросил он у Дульцова. При виде друга ему стало спокойнее.

— Пойдем, — сказал Дульцов и направился дальше по улице.

Роман беспрекословно пошел за ним. Миновав здание суда, они свернули за угол и оказались на небольшой площади с фонтаном. Роману была хорошо знакома эта площадь — на нее выходил фасад министерского здания, в котором он работал. Площадь была полностью забита людьми: огромная толпа стояла обращенная к зданию министерства. Друзья попытались подобраться ближе к нему пока, наконец, не встали, оттого что не в состоянии уже были протиснуться сквозь плотно сомкнутые ряды людей.

— Смотри, — сказал Дульцов, показывая наверх, под самую крышу, туда, где должны были находиться гипсовые барельефы рабочего и колхозницы.

Роман поднял голову и увидел, что вместо барельефов там красовалась его фамилия, составленная огромными буквами, так что ее, пожалуй, легко можно было заметить за несколько кварталов отсюда. Но надпись нисколько его не удивила — он знал, что это написано название его фирмы. «Этой фирме более пятисот лет», — услышал Роман голос Дульцова возле себя и, желая спросить у друга еще что-то, опустил голову, но, так и не успев произнести ни слова, в ужасе отшатнулся: Дульцова рядом с ним уже не оказалось, а все собравшиеся на площади люди, развернувшись, как один смотрели прямо на него. Роман остолбенел под пристальным взором тысяч глаз; но в этот момент толпа перед ним раздвинулась, создав узкий прямой коридор. Не в силах себя контролировать Роман проследовал по этому живому коридору, который вывел его к самому входу в здание министерства. Здесь на небольшой площадке располагался гранитный постамент, а на постаменте возвышался памятник. Памятник изображал человека в костюме, стоящего во весь рост и пристально всматривающегося куда-то вдаль. Это был величественный монумент, высотой в два этажа, присмотревшись к которому Роман узнал свое изображение. Продолжая все время находиться под пристальным вниманием окруживших его людей, он проследовал мимо памятника и вошел в здание министерства; но только ступил внутрь, как вдруг оказался в совершеннейшей темноте. Мрак здесь был такой непроглядный, что Роман не мог теперь увидеть ничего дальше метра от себя. Он испытал сильнейшее непреодолимое желание немедленно покинуть помещение и вернуться на улицу, но обернувшись, в ужасе понял, что сзади него не было уже двери — там вообще ничего не было, кроме такой же сплошной черной пустоты. Романа охватил панический страх; вытянув руки, чтобы не наткнуться на какое-нибудь препятствие, он рванул было вперед, но пройдя быстрым шагом метров десять и не встретив ничего на своем пути остановился, развернулся и побежал уже в другую сторону — но и там не было ничего. В панике он метнулся вправо, затем влево, но в этих тщетных попытках ничего не мог найти возле себя — одна сплошная черная пустота окружала его. Отчаяние его все нарастало, и не было предела охватившему его животному ужасу, как вдруг Роман заметил слабый, доносящийся откуда-то издалека свет. В волнении бросился он к этому свету, а, подойдя ближе, увидел, что это был письменный стол; на столе стояла лампа, а сбоку к нему был приставлен стул. Лампа светила довольно ярко, но кроме стола и стула свет не отражался больше ни от чего вокруг. Роман опустился на стул и вдруг понял, что за столом сидит еще кто-то. Человек находился в тени и Роман был не в состоянии разобрать его лица, но по фигуре он определил, что это мужчина. Чувство сильнейшей тревоги вдруг обуяло Романа; он хотел узнать имя этого загадочного человека, но не мог вымолвить ни слова.

— Здравствуйте, Роман Леонидович, — начал мужчина.

— Здравствуйте, — ответил Роман. Голос мужчины показался ему очень знакомым.

— Я хотел бы поговорить с вами об одном происшествии.

— Я слушаю.

— Признаете