– Поживем – увидим, – совершенно по-русски, на камчатский манер заметил капитан Жоож. – А пока – в путь.

…Они шли уже третьи сутки, шли аккуратно, прислушиваясь к лесу, ко всем шорохам и птичьим вскрикам, создающимся в его темной глуби, останавливаясь и пережидая время, если чувствовали опасность.

Но гораздо страшнее крокодилов, змей и ягуаров были комары – красновато-желтые летающие животные с противными голосами и стальными жалами, прокусывающими насквозь не только живую кожу, но и сапоги.

На что уж Камчатка считается злым комариным краем, где летающие тонкоголосые звери не раз до смерти заедали собак и молодых оленей, но таких комаров там не было – не вывели, вот ведь как… Не получилось, видать, у тех, кто этим делом занимался.

С двойной осторожностью наши герои шли по земле сафирубаев.

Ночевали на лесных папоротниковых полянах, папоротник в племени Сиваи считался растением, защищающим человека, да и змей в папоротниковых зарослях было меньше, чем в других местах, огонь не разводили – капитан Жорж не разрешал.

– Горящий костер – это не страшно, он в двадцати шагах уже не виден, а вот дым выдает человека за несколько миль, понятно, господа? – капитан Жорж делал страшное лицо, что никак не вязалось с его веселым, хотя и разбойным обликом.

Алеша был с ним согласен. В тундре, например, дым костра можно увидеть за полтора десятка верст, поэтому человек, который не хочет, чтобы его засекли, никогда не разводит костров.

По их подсчетам, до порта Дофин оставалось идти километров десять, не больше, когда перед ними неожиданно возникли сразу несколько человек, по-европейски одетых, с мушкетами в руках.

Но это были не европейцы. Кожа на их лицах была очень смуглой, почти коричневой, двое из них были черными – явно африканского происхождения.

Но мушкеты… Мушкеты у местных племен быть никак не могли.

Стоящий впереди незнакомцев седобородый мужчина с густой вьющейся шевелюрой, перетянутой, как у мастерового человека, кожаным ремешком, сделал три шага вперед, выдернул у капитана Жоржа из-за пояса пистолет, следом выдернул нож. Поинтересовался:

– Кто такие? Что вы тут делаете?

Капитан Жорж поправил на себе пояс, но ответить не успел, седобородый сделал повелительный жест рукой.

– Пистолеты вытащить из-за пояса и положить к ногам… Всем! Ножи – тоже. Не медлить! – Он подал знак спутникам, мужчины, стоявшие за его спиной, подняли мушкеты.

У матросов было два пистолета, а также у всех, в том числе, у Сиави и Устюжанинова – ножи.

– Живее! – рявкнул седобородый.

Сиави наклонился, положил к своим ногам нож и выдвинулся вперед. Заросли слева и справа тем временем раздвинулись и из них выступило еще полтора десятка человек. У всех было оружие. Сиави что-то сказал седобородому, и тот недоверчиво посмотрел на него. Сиави произнес еще несколько фраз, тон их был командным. И вообще он вел себя так, будто был королем Мадагаскара или человеком, находящимся с ним на одной ступеньке.

Наконец седобородый махнул рукой и мужчины опустили мушкеты – видимо, Сиави сообщил ему что-то важное.

Пленников незнакомцы связали одной веревкой – выстроили цепочкой и нанизали на веревку, как рыбу на кукан, а чтобы никто не мог убежать, на шеи накинули петли. Сиави оставили вне веревки – возможно, седобородый боялся гнева его отца. Ведь Мадагаскар велик только на карте, на деле же он не такой большой, племена хоть и враждуют друг с другом, швыряются копьями и стрелами, но тем не менее умудряются объединиться по-соседски, если приходит беда. Это странное племя, разговаривающее на ломаном французском языке, живет не по своим собственным законам, а по законам Мадагаскара. Как и все, в общем.

– Поторапливаемся! – прикрикнул на своих спутников седобородый.

Осторожно двинулись дальше – помнили, что это земля сафирубаев.

– Кто это? – спросил Алеша у шагавшего рядом Сиави.

– Люди из поселения буканьеров. У них своя территория, свои законы. Они ни с кем не воюют, но их все боятся – буканьеры очень хорошо вооружены. Видишь, какие у них железные копья?

«Не копья, а ружья», – хотел было поправить его Алеша, но смолчал. Шли они по густому душному лесу, где солнце, путаясь наверху, в макушках деревьев, до низа, до земли не доставало.

– Железные копья летят очень далеко, – сказал Сиави, – деревянные копья так не летают, поэтому с буканьерами никто не может воевать.

– А сами… эти самые… буканьеры, они злые? – придерживая одной рукой веревку, обвившую его шею, спросил Алеша. Детский вопрос.

Сиави на ходу приподнял плечи.

– Да вроде бы нет. Не слышал, чтобы они кого-нибудь обижали. Племя буканьеров на Мадагаскаре еще называли зана-малата. К слову, такие племена возникли на многих островах не только в Индийском океане, а и в Тихом, на Карибском и Красном морях.

Буканьеры, они же – флибустьеры (от французского слова, означавшего «свободный разбойник» или что-то в этом духе), корсары, каперы (голландское изобретение), пираты, приватиры (так пиратов звали в Англии).

На Мадагаскар буканьеры пришли издалека – с Антильских островов: когда жить там стало невмоготу – пиратов вешали, топили, жгли на кострах, рубили им руки и головы, – буканьеры переселились на Мадагаскар и со своим прошлым завязали. Так что не племя это было, а нечто другое, говоря современным языком, – «особое социальное образование».

Само слово «буканьер» тоже было, скажем так, несколько странным, взятым из ниоткуда, с потолка каюты какого-нибудь пиратского брига, но те, кто бывал на просторах Карибского моря, знают, откуда все-таки ноги растут – из индейского слова «букана». Букана – это особый способ коптить мясо, чтобы оно было вкусным и долго хранилось, индейцами был изобретен этот чудный способ.

А пираты просто-напросто переняли его – очень полюбили бизонье мясо, закопченное способом букана.

– Твой отец, он что… дружит с этими буканьерами или воюет? – спросил Устюжанинов у Сиави.

– Не воюет, но и особенно не дружит. Просто старается жить мирно.

Через несколько часов группа достигла деревни, расположившейся на плоском речном берегу. Вода в реке была красная, неслась к океану стремительно – голова могла закружиться от ее скорости, на берегу были сооружены причалы для лодок. Деревня была большая – примерно семь десятков домов, которые и домами-то нельзя было назвать, скорее, это были тропические хижины, но сколочены хижины были прочно, люди, которые возводили их, знали толк в плотницком деле, над дверями некоторых домов висели католические распятия.

Увидев такое распятие, Устюжанинов поспешно перекрестился.

Берег с трех сторон омывала река, на красной, хорошо утрамбованной земле, защищая дома, стояли две пушки на подвижных лафетах, скорее всего, это были корабельные пушки, около них дежурил смуглый длинноволосый человек, готовый в любую минуту поднять тревогу.