— Зачем я тебе?

— Зачем? Представляешь, у меня есть привязанная ко мне оборотница, в принципе устраивающая во всем. Так что я пока могу повременить с женитьбой. А еще забавно укрощать фурию. Ты то злишься и ненавидишь меня, то ластишься и ждешь ласки. Дай, почешу тебя за ушком!

Я непослушно мотнула головой.

— А что бы могло сподвигнуть тебя к расставанию?

— Не дождешься, — у Дельрена даже тон изменился, стоило заикнуться о свободе от него. — Я разрешил твою серьезную проблему, она обошлась мне гораздо дороже, чем изначально предполагал, так что не надейся. Кроме того, у тебя привязка.

— И мне так и придется выходить на улицу через черный ход, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не догадался?

— Еще претензии? — отозвался он раздраженно.

— Есть одна! — разъярилась и я. — А если следствием «разнообразия» станет нежелательная беременность, что тогда?

— Успокою ли тебя, если скажу, что принимаю меры?

— Какие?

— Не твое дело.

— Мое! — я все больше выходила из себя.

— Альвиана!

— Что!

— Наглеешь!

Я прикусила язык, а он демонстративно почесал меня за ушком, где мне нравится, затем вкрадчиво прошептал:

— Мне не нужна молчаливая рабыня, но есть пределы, за которые лучше не переступать.

— У меня тоже есть пределы! — прошипела.

— Я осведомлен, — ехидно ответил он. Помолчал, выждал, когда успокоюсь, и сообщил: — Кстати, купил тебе кое-что. Хочу, чтобы надела это после ужина. Хотя, нет, надень сейчас…

Достал из-за выдвижного ящика стола красивую коробку, перевязанную шелковой лентой.

Я сразу же развязала ее, открыла подарок и ахнула:

— Какая прелесть! — потянула почти невесомый кружевной пеньюар, и он распустился по полу крыльями бабочки. — Изумительно красиво.

— Рад, что тебе понравилось. Примерь.

Я не стала уходить к себе — соскользнула с его колен, стянула прямо в кабинете сорочку и надела халатик.

Ткань приятно холодила кожу. Широкие гофрированные рукава и юбка с небольшим шлейфом, придавали силуэту изящности. Пеньюар сидел идеально и очень мне понравился.

— Спасибо, — улыбнулась Дельрену, неотрывно следящему, как я верчусь и рассматриваю развивающуюся, полупрозрачную алую ткань.

— Спасибо — это не то, чего я ожидал, — припечатал он.

Я обернулась.

— И что же ты хочешь?

— Я хочу… — подбирая слова, он задумчиво пошевелил кистью. — Легкомыслия. Да, пожалуй, легкомыслия.

Я так и застыла, потому что впервые заподозрила, что он хочет от меня совсем не легкомыслия и не благодарности. Он хочет искреннего восторга его щедростью, смелостью, видеть блеск в моих глазах, радость.

Волнуясь, облизнула губы, посмотрела из-под ресниц. Под взглядом Дельрена взмахнула руками, давая ему полюбоваться собой, медленно подошла, нагнулась и нежно коснулась губами щетинистой щеки. А он схватил меня за волосы и, удерживая, с жаром впился в мои губы…

Да, странно повернулась судьба. Первый мужчина, встреченный в этом мире, брезгливо цедивший сквозь зубы — «песка», теперь дарит подарки, ревнует и даже рискует собой. Однако планирует жениться на другой.

Как все сложно и непонятно. Вот наберусь смелости и сбегу. Пока еще могу.

* * *

Утром собирались вместе. Он на службу, я на лекции.

Чтобы выглядеть достойно, уложила волосы, припудрилась, выбрала платье по погоде…

Когда сели завтракать, задумчивый Дельрен то и дело поглядывал на меня, а я делала вид, что не замечаю его хмурых взглядов, заботливо подкладывала ему самые лакомые кусочки. И чем более старалась вести себя непринужденно, тем больше он мрачнел.

— Что с тобой? — спросил, отложив приборы. — Нервничаешь?

— Да, — не стала лукавить. — Давно об этом мечтала выйти на улицу. Но… — посмотрела на него. — В академии меня ждут каверзные расспросы, нелепые слухи, недовольные преподаватели…

— Справишься, — уверенно произнес Дельрен. — Или тебя еще что-то волнует?

— Угу, — кивнула. — Устала от неприятностей. Хочу побыть слабой, поплакать… — по правде я в самом деле чувствовала усталость. Вливание в новый мир давалось мне тяжело.

— Разве я тебе запрещаю плакать?

— Так ведь и не утешаешь, — посмотрела на него из-под ресниц.

— Так и ты не смотришь на меня глазами, полными обожания, — с досадой напомнил Дельрен.

— Я научусь.

— Лицемерить? — он скривился и бросил на стол салфетку.

— А зачем тебе мое искреннее обожание? — спросила его, пытаясь скрыть ехидство.

— А зачем тебе мое утешение? Ты ждешь от меня открытости, оставаясь закрытой?

Наше утреннее общение плавно перетекало в разборку.

— Помнится, Зельна на тебя смотрела коровьими глазами, — припомнила ему.

— Помнится, ты хотелась дороже продаться Маглебу, — он сверкнул глазами.

— Нет. Все было не так!

Дельрен отложил нож и вилку и поманил меня пальцем.

— Зачем? — насторожилась я. Ожидая подвоха, подходила осторожно. Когда оказалась с ним рядом, он взял меня за руку и… усадил к себе на колени. Погладил теплой подушечкой большого пальца кожу на ключице, щеку, нижнюю губу, а затем отодвинул край горловины платья и присосался к шее губами.

— Дельрен! — я дернулась, но гаденыш успел поставить смачный засос на коже.

— Мне кажется, платье следует надеть более скромное, со стойкой-воротником, — самодовольно улыбнулся он. — В конце концов, ты мне все плечи искусала в порыве страсти. И я решил не отставать.

— Да мне еще надо его погладить! Знаешь, кто ты?! — крикнула ему, убегая в комнату.

— Кто? — откликнулся Дельрен нахально, не скрывая веселья в голосе.

— Старший ловчий, портящий выходками жизнь одной беззащитной оборотнице! Из- за тебя я опоздаю!

— Хо! Как ты красиво обозвала меня! — рассмеялся он. — Остроумно, и не придерешься! Так и быть, подвезу тебя.

— Да?! — застыла на месте. — Но пойдут слухи!

— Они и так идут. Нависы же должны были объясниться с Маглебом и Сарнаром, почему отказались отдела. Так что они уже знают, что ты предпочла меня им!

— Ох…! — выдохнула я и замерла. — Да меня слушательницы загрызут! Всю спину заплюют за связь с тобой!

— Не рискнут. Но чтобы избежать скандала, поживи пару дней в общежитии. Скажи, что ищешь себе жилье.

— А твоя репутация?