Но громко хлопнула входная дверь, и я осталась одна в пустом, тихом доме…

Я не могла поверить, но все указывало на это.

Вдруг дом, к которому я привыкла, к которому даже привязалась, в одночасье стал чужим, холодным, напоминающим большую камеру…

Я поверила ему, раскрылась и вот поплатилась за доверчивость и наивность. По щекам потекли слезы. Думала, что смогу хитростью приручить Ловчего, а оказалось, что камень нельзя согреть…

Темная комната наполнялась густыми, длинными тенями, черным сумраком. Мне так было плохо, что дышалось мучительно.

Он ушел не больше пяти минут назад, а казалось, что сижу в комнате-клетке вечность. И от мысли, что сейчас Дельрен спешит к другой, я умирала, распадаясь на тысячи осколков.

«Он обманул меня…» — приходило осознание, и в груди начала разгораться ненависть.

Хватит! Он относится ко мне так, как позволяю относиться к себе!

Я вскочила с постели.

Пусть делает, что хочет! Соберу вещи, деньги и уйду!

Метнулась к столику, включила лампу, шагнула к шкафу. Сдернула с вешалок платья, швырнула на постель, обернулась в поисках чего-то подходящего для сумки и… застыла. В окно смотрели два желтых глаза. Свет отражался в них и делал их невероятно злорадными.

От ужаса у меня волосы встали дыбом. А когда жуткая морда, прильнувшая к стеклу, хищно осклабилась, обнажив белеющие в темноте клыки, я истошно закричала. Так, как еще никогда не орала.

Словно по сигналу мощная, когтистая лапа саданула по стеклу. Оглушающе посыпались осколки.

Будто в замедленной съемке я наблюдала, как через раму перегнулась тень, подняла на меня полные ненависти глаза… А затем раздался грохот — и чудовище соскользнуло вниз, глухо брякнувшись о землю.

Я метнулась к зеркалу, схватила пилку для ногтей и забилась в дальний угол, ожидая, что тварь сейчас вернется и растерзает меня. Однако проходили мгновения, ничего не происходило, и вдруг во дворе зарычали, закричали, началась недобрая возня. Затем снова раздался грохот и жалобный скулеж…

Я так и сидела в углу, не смея подойти к окну и выглянуть. Казалось, стоит приблизиться, притаившийся оборотень схватит меня и оторвет голову, такую лютую ненависть и желание вцепиться мне в глотку я прочитала в следивших за мной глазах.

Вдруг внизу грохотнула входная дверь, и по дому разнесся отчаянный крик:

— Песка! Песка! Мать твоя — курва! Песка!

От ужаса я не могла шелохнуться. Лишь в последний момент, перед тем как кто-то добежал до двери, вспомнила, что хриплый, скрипучий голос уже слышала прежде… Альн!

— У, песка дурная! Вниз! — прошипел он, ворвавшись в комнату.

Увидев знакомую седую, человеческую голову, я так обрадовалась, что отмерла и без раздумий побежала следом.

Он вприпрыжку спустился на первый этаж, где сильно пахло кровью, и метнулся к софе, на котором я увидела Дельрена. Бледного, с кровавыми разводами на белой рубашке и слипшимися от крови волосами…

Не веря глазам, я остановилась, и Альн, ласково шептавший Дельрену:

— Я тихонечко-тихонечко! — гаркнул мне: — Найди сундук в кабинете!

— В углу, железный…?! Сейчас! — метнулась наверх. Альн что-то кричал вслед, но я уже была в кабинете. Схватилась за ручки сундука и потащила вниз.

Он громоздкий, кованный, но я так торопилась, что не обращала внимания на тяжесть. Но когда Альн увидел, что притащила его вниз, выкатил от удивления глаза.

— Найди синюю склянку и дай чистую тряпку! — велел.

Я сразу же нашла бутыль, потому что помнила, как он выглядит, с прошлого раза, когда Дельрен смазывал раны, что нанесла ему в ссоре. Но тряпка?! Недолго думая, оторвала от подола сорочки.

Альн неодобрительно покосился, однако взял.

— Воды горячей!

Я побежала за тазиком и водой…

Дельрен лежал не то что бледный — зеленый. Мы в звенящей тишине осторожно смывали кровь и осматривали ранения.

Кроме раны на голове, у него оказалась сломана рука, сильно разодрано плечо и повреждено ребро.

— Втроем набросились твари псатые! — негодовал Альн. — Родненькие твои! Говорил же, что до добра не доведешь! — и полоснул взглядом, наполненным горечью и негодованием. — У, курва! Даже ни слезинки не выдавила!

— Я… я… я думала, он ушел к…

— А лучше бы ушел! Целее был! Так нет же! — зыркнул на меня и приказал: — Приготовь питье из серого мешка! Да шевелись же! Залей горячей водой, но не кипятком!

При виде почерневшего запястья Дельрена и разодранной кожи на плече, на меня нашла истерика, и я зарыдала. Метнулась на кухню за водой…

— Вот же, господин Дельрен! — шептал Альн, думая, что я его не слышу. — Сдалась вам псатая девка, чтобы так подставляться?

Тот не отвечал.

Испугавшись, что у него повреждена артерия, я высунулась из кухни и ошарашено прошептала:

— Он умрет?

— Не дождешься! — пробурчал сварливый помощник. — Вот не посмотрю на указ господина и сдам тебя с твоими псатыми!

— Не лезь! Не… твое… дело, — сбивчиво прошептал Дельрен, и я кинулась к нему, упав перед софой на колени.

— Дело, конечно, ваше — господское, какую девку или не девку иметь, но зачем столько возни? — смерил меня недоверчивым взглядом Альн. — Мое дело маленькое — вашу задницу прикрывать. Но чего же тянули?! Говорил же, надо было сразу пестелем стрелять! Еще бы немного, и задрали бы вас! Чудом выжили!

Альн сжал зубы, чтобы с досады не пустить слезу. Вижу же, что волнуется, переживает.

— Жить буду, — выдохнул Дельрен.

— Будете-то будете, только подранный, как дворовой кот. Разве ж это господское дело, а? Ну пришли псы за ней, так отдали бы!

— Заткнись.

— Вот и вся благодарность! — пробурчал седовласый ворчун.

— Спрячь ее, — просипел Дельрен.

— Да понял я, понял, — покосился на меня Альн. — Слышала? В погреб! — И отвесил мне подзатыльник для ускорения.

Я в последний момент успела схватить скатерть со стола. С нею и оказалась в темном, холодном подвале.

Едва спряталась, в ворота загрохотали, и дом наполнился топотом десятка сапог…

Пол скрипел под тяжелыми шагами нагрянувших ловчих. Затихарившись, как мышка, я слушала мужские голоса, ругательства, споры… Люди выходили и заходили в дом. Ругали обнаглевших псов…

Чтобы не мерзнуть, я закуталась в простыню и начала приседать. Еще неизвестно, сколько здесь придется пробыть.

Периодически ловчие выходили во двор, и в доме возникала тишина. В один такой момент Альн кинул мне одеяло, а в следующий раз флягу с горячей водой! Счастье-то какое!