тесный салон. В машине уже сидели трое. Какой-то верзила развалился в кресле у окна, забросив ноги на сиденье перед собой. В руках — букет из трёх замороженных гвоздик, во рту жвачка, на лице — полное презрение ко всем на свете. Ещё двое пассажиров смирно сидели впереди. Андрей сел сбоку возле двери в одиночное кресло. Через минуту зашли ещё двое, и затем ещё трое ввалились. Таким образом, оставалось одно свободное место — то, на котором лежали ноги парня с цветами. Водитель, решив не тратить слова попусту, запустил двигатель и поехал навстречу ярко блестевшему солнцу. Заиграла музыка — что-то хриплое, блатное. И всё бы ничего, но парень всё сидел, всё жевал свою жвачку, ноги его по-прежнему лежали на переднем сиденье. Андрей непроизвольно сжимал кулаки. Ну что за жизнь? Сплошное свинство, а не жизнь.

Минут через десять случилась остановка. Несколько человек вышли, несколько зашли, и так получилось, что одной женщине не хватило места. Она, согнувшись, сделала два шага по узкому проходу и увидела, что место, казавшееся ей свободным, вовсе не свободно.

Последовал диалог.

— Молодой человек, уберите, пожалуйста, ноги.

В ответ — презрительный взгляд, чавканье и полное скотство.

Женщина потеряла дар речи от такой наглости. Водитель молчал на своём сиденье, сделав вид, что его это не касается.

— Здесь люди ездят! — жалобно сказала женщина.

— Какие люди? — глумился верзила. — Я никаких людей не вижу. — И отвернулся к окну.

Андрею стало интересно, вмешается кто-нибудь или нет. Он незаметно оглядел пассажиров и понял, что помощи ждать неоткуда. Все элементарно испугались. А между прочим, в маршрутке ехало трое мужчин, не считая Андрея и водителя.

Женщина попятилась задом к выходу. Смотреть на неё было жалко. Поэтому никто и не смотрел. Только водитель с равнодушным видом следил за происходящим с помощью зеркала заднего вида, ожидая, когда женщина выберется и можно будет ехать дальше. Однако так сразу уехать никому не удалось. Андрей нагнулся к водителю.

— Шеф, обожди минутку. Я тут с товарищем поговорю.

Женщина наконец выбралась из машины, встала на обочине, отвернувшись. Андрей поднялся со своего места и шагнул в проход между кресел. Верзила всё смотрел в замороженное окно, челюсти его ходили ходуном. Интересно, о чём он думал в этот момент? И думают ли такие типы вообще?

Андрей посмотрел на него в упор.

— Убери ноги с кресла, — произнёс без выражения.

Парень боком глянул на него, потом разжал челюсти и спросил с презрением:

— А ты кто такой?

— Пожарный инспектор. Ноги убрал быстро!

— А если не уберу?

— Считаю до трёх. Уже раз.

— Ты чё, ишак, понты будешь ломать?

Парень полез правой рукой в карман. Что там у него было, Андрей так и не узнал. Он схватил его за волосы и врезал коленом по сопатке. Верзила дико заорал. Пассажиры бросились врассыпную, кто в двери выпрыгивал, кто в окна пытался вылезти. Ожидали ядерного взрыва, не меньше.

Андрей вытащил верзилу из салона, а когда тот попытался освободиться от захвата, нанёс удар в солнечное сплетение, а потом толкнул от себя. Парень опрокинулся в снежный бруствер и замер, согнувшись в три погибели. Андрей быстро обшарил карманы незадачливого гангстера. Улов был невелик, но ценен: «Стечкин» с полной обоймой, да не простой «Стечкин», а бесшумный, образца семьдесят второго года! Андрей сунул пистолет во внутренний карман, потом влез в маршрутку, устроился на переднем сиденье рядом с водителем. Тот испуганно таращился на него. Пассажиры все куда-то разбежались от такой оказии.

— Ну что, поехали? — обратился к нему Андрей, и водитель послушно завёл мотор и отъехал от обочины. Он пристально смотрел на дорогу и молчал. — Долго ещё ехать? — спросил Андрей.

— Минут пять…

Андрей согласно кивнул. Подумал несколько секунд и снова заговорил:

— Ты вот что, если тебя спрашивать будут, мол, где высадил меня да куда я пошёл, так ты скажи, что высадил меня на вокзале. Скажи, что всю дорогу трепался, как хорошо, дескать, жить в Москве, скажи, мол, сильно хвалил Воробьёвы горы, мол, краля у него там живёт. Запомнил? Скажи, дескать, этот отморозок в Москву намылился, потому что это его любимый город и там все деньги!

— Да понял я! — воскликнул водитель. — Можешь не переживать. Не подведу.

— Если правильно всё сделаешь, тебе ничего не будет.

Ясно было, что этот герой расскажет всё и обо всём. Эти любители блатной музыки и хриплых голосов хороши лишь до первой серьёзной стычки. Они горазды орать на безответных пассажиров и качать права перед субтильными дамочками. А когда на них самих закричат или (не дай бог) замахнутся огромным кулаком, то они сами становятся субтильными и смирными. Тихие и ласковые, на всё согласные — любо-дорого посмотреть.

До вокзала доехали без приключений. Андрей полез в карман за мелочью, но водитель замахал руками.

— Уходи скорее. Сейчас тут такое начнётся…

— Как начнётся, так и закончится, — философски заметил Андрей, покидая гостеприимную машину. — Ты, главное, не дрейфь. И вообще, меняй профессию. Не умеешь ты с людьми обращаться. Не хватает тебе чуткости и человеколюбия.

Водитель ничего на это не сказал. Возможно, в душе он и согласен был с Андреем. А может, костерил на всю катушку. Со стороны этого было не понять.

Вокзал поразил Андрея своей архитектурой и размерами. Этакое стеклянное чудо — огромное, многоярусное, чистое, сверкающее, светлое и ещё чёрт знает какое. В Москве нет такого вокзала, а про Иркутск нечего и говорить! Множество переходов, лестниц, анфилад; эхо под потолком гуляет, гранитный пол блестит, удобные кресла, буфеты, множество современных касс. Хороший вокзал, славный вокзал! Жаль, что нельзя остаться в нём на пару дней, подремать в удобных креслах, похлюпаться горячей водой перед широченным зеркалом в туалетной комнате, побаловаться разносолами в местных буфетах и закусочных.

Андрей прошёл к ближайшей кассе и взял билет до Москвы в купейном вагоне пекинского экспресса. Затем вышел на перрон и увидел на первом пути длинный состав из красных вагонов. На всех вагонах висели одинаковые таблички: «Москва — Владивосток». Вот это была удача! Это была «двойка» — знаменитая «Россия»! Андрей пошёл вдоль состава. Седьмой вагон, восьмой, вагон-ресторан, девятый, десятый… Увидев распахнутую дверь в тамбур, проворно взобрался по ступенькам и дальше уже двигался в тепле и уюте.

Не сказать, чтобы поезд был переполнен, свободные места мелькали там и тут. Андрей высматривал проводницу попокладистей, чтобы не подняла крик, не завозмущалась. Он дошёл до последнего, шестнадцатого вагона, и увидел, что дальше идти некуда. Да и незачем. Вагон был полупустой. Чистые занавески