Делина сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.

— Он защищал меня с самых первых секунд нашего знакомства. Не обесчестил меня даже тогда, когда меня накачали маковым молоком, хотите — верьте, хотите — нет. Во время нашего побега, он несколько раз мог оставить меня где-то по дороге и двигаться налегке, но не сделал этого.

Девушка обвела взглядом всех собравшихся вокруг.

— Из-за своего отношения к нему вы все не стоите того, что он для вас сделал.

Возмущенные выкрики толпы для нее больше ничего не значили, бывшая служанка преклонила колено и положила руку на лоб.

— Ты родился под сенью великого мира, однако случилось непоправимое. Насилие оборвало твою жизнь, и… — она вдруг запнулась и, повинуясь мимолетному порыву, обняла бездыханное тело. — Пожалуйста, прости меня за то, что заставила тебя вернуться! Если бы я только знала, чем все это закончится!

Она уронила голову на грудь Максима, не пытаясь унять слез. Лишь через несколько минут Делина нашла в себе силы подняться на ноги и, не глядя на крайне возмущенную толпу, уйти восвояси.

В королевском кабинете Латрей со своими детьми обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Да уж, более эффектно из замка еще никто не уходил, — с улыбкой пробормотал Латрей, отпивая чай.

— Это удар по престижу, — лицо Милли было спокойным, но слова были злыми. — Нельзя допускать подобного прецедента.

— Переживем, — отмахнулся король. — В конце концов, именно она была тем, кто смог заставить его сражаться и победить.

— Это не дает ей никаких прав… — начал было наследный принц, но был прерван.

— Это дает ей куда больше прав, чем ты думаешь, — строго возразила Сильфида. — Если бы с ней что-то случилось, Максим тут же бросил бы всю свою кампанию по нашей защите.

— Да-да, он защищает не нас, а ее среди нас, я слышал, — Милисет отмахнулся.

— А раз слышал, то заткнись и не отсвечивай! — зарычала Мариша, заставив парня удивиться.

— Ты что, защищаешь вот… вот этого?

— Милли, во имя Древа, лучше помолчи. У Мар нрав вспыльчивый, тебе ли не знать, — посоветовала старшая сестра.

— Я присоединяюсь к ее совету, сынок. Тебе не следует столь неуважительно относиться к нему.

— Да с чего вдруг? — возмутился принц. — Он же просто человек! Расходный материал!

Мариша, зарычав, с разбегу ударила брата в грудь с такой силой, что тот, пролетев через весь кабинет, ударился спиной о дверь. Только легкий кожаный нагрудник, который он всегда носил под своей одеждой, спас его от крайне серьезной травмы.

— Он не просто человек! — заорала мечница, хватая брата за грудки. — Он не расходный материал!

— Мар, отпусти Милли, — попросил Латрей и дочь, хоть и нехотя, но подчинилась.

— Пусть думает о чем говорит, иначе вскоре у нас будут еще одни похороны!

— Ты не убьешь наследного принца, ненаследная, — издевательски улыбнулся Милисет.

— Не будь в этом столь уверен… братик, — прошипела Мариша.

Латрей в очередной раз подумал, что где-то что-то в его воспитании было явно упущено.

Час проходил за часом, вопросы обсуждались один за другим, но…

— Мы не можем записать в хроники вот это! — возражал Милли.

— С каких пор мы правим историю? — спрашивала Сильфида. — Ему весь наш мир должен, и ты в том числе!

— Я не признаю над собой долг над какой-то… — начал было принц, но увидев угрожающий взгляд Мариши, все же решил поправиться, — над человеком.

— Он спас твою монаршую задницу, если что, — вставила свои пять медяков мечница.

— Святое Древо, Мар, где ты понахваталась этих выражений? — скривился Латрей.

— И что? Это его долг перед нами, как перед высшей расой по сравнению с людьми.

— Чушь! — возразила старшая принцесса. — Он не из Уршалы, о чем тебе прекрасно известно! И он ничего нам не был должен!

— И что? Он все равно остается всего лишь человеком.

Мариша встала.

— Ладно, ладно! Не «всего лишь»! Но записывать в хроники правду нельзя! Нельзя показывать свою слабость, дескать, наш военный потенциал хуже, чем у каких-то людей! Как мы будем выглядеть в глазах остальных?

— Как раса, умеющая признавать свои ошибки!

— Да кому это интересно? Одно дело наш престиж здесь, внутри мира, но междумировая площадка — совсем другое дело. Мы не имеем права там уступать.

— Если правда вскроется — а она вскроется, Милли, уж можешь мне поверить, — мы потеряем гораздо больше, — возразил Латрей. — Сиюминутная выгода не покроет всех издержек в будущем. В хрониках будет записаны реальные факты. Сильфи, Мар, если вас не затруднит…

— Не затруднит, — Сильфида кивнула. — Я обещала ему, что о его подвиге узнает каждый.

— Я не согласен! Это глупо! — возразил принц.

— К счастью, твое согласие и не требуется… братик, — издевательски улыбнулась Мариша.

В королевском дворе было множество разнообразных красивых вещей — от фигурно постриженных кустов и живой изгороди до статуй и фонтанов. Именно один из них, находящийся несколько в стороне, облюбовала Мариша, с невыразимой тоской наблюдающей за бегущей водой. Несмотря на праздник в честь победы над Разрушителями, устроенный после похорон, на ней было надето не слишком выразительное серое платье.

— Понимаю твои чувства, — Сильфида, как и положено лучнице, подкралась к сестре практически неслышимо, сев на бортик.

— Это не наш праздник, — тихо прошептала Мар. — Не наш и нашим никогда не станет. Все это — заслуга сюзерена.

Девушка, не отрываясь от фонтана, обвела рукой пространство вокруг.

— Я знаю, но… им не объяснишь, что своими жизнями они обязаны в первую очередь совсем не нам. Эльфы вряд ли примут, что целую расу арранов победили не хваленые эльфы, а всего лишь один человек.

— Лучший из людей, — прошептала Мариша. — Лучше, чем все они, вместе взятые. Святое Древо, да они даже волоса его не стоят! Что они делали, когда сюзерен практически поселился в Капарии, рискуя не уследить за собой и умереть от истощения? Чем они занимались, когда!..

— Тише, тише, — Сильфи начала утихомиривать