Лика мягко откинулась на снег и перестала реагировать на раздражители. Он тряс ее, растирал ледяные руки, пытался поить, без толку – Лика тихонько стонала и не желала открывать глаза. Черт, черт, черт! Только этого не хватало. Что теперь делать, спрашивается? Кирсанов покрутил головой. Нельзя оставаться посреди дороги. Начало рассветать, запросто может кто-то выехать из селения, оставшегося позади, а это чревато не слишком хорошими последствиями. В глубине души он чувствовал, что им действительно не следует попадаться на глаза местному населению. Внезапно он увидел выше по склону темное пятно, сильно напоминающее пещеру. Не оставляя себе времени для раздумий, он принялся карабкаться вверх. Подъем оказался не слишком сложным, и вскоре он оказался в маленьком гроте, вход в который загораживала небольшая сосенка. Благодаря такому соседству пол грота был устлан хвойным ковром. Отличное убежище, решил Кирсанов.

Он спустился вниз и попытался вновь реанимировать Лику. Увы, она твердо вознамерилась превратиться в Спящую Красавицу, посему глаз не открывала. Тогда он занялся транспортировкой павшей спутницы в укромный грот. Это было непросто, Лика моментально превратилась в тяжелую груду, и ее подъем напоминал Кирсанову усилия бедняги, толкающего в гору свой камень. Пару раз они едва не сорвались вниз, конечно, убиться бы не убились, но руки-ноги бы переломали однозначно. Самыми трудными были последние три метра. Кирсанов прилепился к склону, обхватив стонущую Лику, передохнул перед последним рывком. В месте их подъема он перерыл весь снежный покров, словно тут порезвилось стадо лосей. Нельзя сказать, что он сумел замести следы и не выдать убежища, но он сделал все, что смог. Он засунул Лику в грот, уложил ее поудобнее. Руки заледенели так, что он не чувствовал пальцев. Мороз, что ли, усилился? До окончательного рассвета оставалось прилично времени, и он боялся окочуриться на этой горе. Кирсанов сгреб из самого дальнего угла сухие иголки, кусочки коры и тоненькие веточки, накрошил в кучку шишек, изорвал имеющуюся газету, прихваченную из «Москвича», отделил место кострища от «ковра» и поджег сложенную кучку. Сначала пришлось помучиться, потому что огонь гореть не хотел, все норовил потухнуть, но он с настойчивостью древнего человека добывал желанное тепло. Настойчивость победила. Костерок согрел тело и душу.

Кирсанов задумчиво смотрел на Лику, примостив ее к себе на колени, чтобы хоть чуть-чуть согреть собственным теплом, от костра толка было не много. Она спала, но этот сон скорее походил на горячку. Надо было на что-то решаться. На себе он ее, конечно, не дотащит, значит, следует поймать машину и вернуться за ней.

– Но как тебя оставить одну в этой чертовой щели, – прошептал он, укрывая ее плотнее шалью, – вдруг кто найдет?

Лика застонала, просила ее не бросать. Но другого выхода он не видел. Нужно было спрятать ее, а самому идти искать помощь.

Он съел еще несколько кусков лепешки и сыра, запил водой. Задвинул Лику в самый угол, снял с себя кофту, накрыл ею сверху скрюченное тело. Затоптал ногой костер, который представлял для Лики, пребывавшей в беспамятстве, опасность. И, стараясь не оглядываться, скатился вниз.

Он почти бежал по дороге, желая как можно скорее оказаться на шоссе, где можно поймать машину с нормальными людьми, не имеющими никакого отношения к бандитам. Конечно, гарантий того, что он наткнется именно на таких, не было, но он верил, что удача ему улыбнется. Подумав так, Кирсанов усмехнулся. Похоже, его непробиваемая оболочка ироничного скептика дает трещины. «Удача улыбнется» – фраза из ненавистных ему мелодрам. Но, с другой стороны, а во что же ему еще верить при таком крутом раскладе? Кирсанов еще прибавил шаг. Уже заметно рассвело, и ему не следовало рисоваться в этих местах, поэтому нужно спешить, тем более, что где-то там, позади, валялась беспомощная Лика.

Человек появился внезапно, выскочил им под колеса, как черт из коробки. Василий дал по тормозам и заматерился от души. Что за дурак безмозглый?! А ну как бы не сработала его шоферская реакция? Валялся бы сейчас дурень на обочине. Вот не хватало еще человека сбить, хоть идиота, но все же человека!

От такого необычно резкого торможения пробудился напарник Василия – Севка. Спустил вихрастую голову с полки.

– Чего там, Вась?

– Да вон, погляди на дуралея. Попутку он, видишь ли, ловит. – Придурок!

И Василий выплюнул это свое любимое словечко «придурок» почти в лицо сунувшегося в кабину «автостопщика».

– Здрасти! – ответил ему Кирсанов, пытаясь восстановить дыхание.

– Привет, привет, – нахмурился Василий. – Тебе че, жить надоело? – Ты че под колеса-то бросаешься? Очумел?

– Очумел, – признался Кирсанов, заползая на сидение.

– Оно и видно, – откликнулся Севка, качая неодобрительно головой.

Василий хотел уже тронуться и по пути уже выяснять что к чему, да куда этот ненормальный так спешит. У них ведь груз, а они и без того подзадержались в закусочной на трассе. Но его схватили за руку.

– Ребята! Помощь нужна. Знаете, это дело жизни и смерти. Выручайте! – затараторил он, умоляющим тоном.

– Эй, мужик, ты как, при памяти? – похлопал его по плечу Севка.

– О чем толкуешь, говори толком? – сурово сдвинул брови Василий.

Только теперь он заметил, как странно выглядит этот человек. Одет довольно легко, причем в одежду лыжника, это они такие странные штаны с помочами носят, но одежда эта буквально из грязи слеплена. И сам какой-то помятый, с трехдневной щетиной на лице. Но вроде не пьян, но глаза блестят ненормальным блеском. Под кайфом, что ли?

– Знаете, это покажется бредом, и, возможно, вы выбросите меня снова на дорогу. Но меня и еще одну девушку похитили. За нас требовали выкуп и держали в каких-то ямах. Нам удалось сбежать, но она ослабла и заболела. Я ее оставил выше, вон по той дороге, но ей очень плохо. Надо бы в больницу. Помогите, выручите. Я в долгу не останусь. При себе денег нет, все забрали, но я человек не бедный, смогу отблагодарить.

– Ты погоди о деньгах, – остановил его Василий, переглядываясь с напарником. – Я что-то не слыхал, чтобы в этих местах людей похищали.

– Вась, а в прошлом году, помнишь, один бизнесмен пропал, – прищурился Сева, чувствуя себя на пороге раскрытия страшной тайны.

– Так потом же нашли его, – отмахнулся Василий. – Напился и замерз.

– Ну, знаешь, может, и не сам замерз, а помог кто…

– Ребята! – взмолился Кирсанов. – Я вас умоляю, давайте потом поговорим. Я и в правду побывал в плену, вырвался чудом, а девчонка погибнет, если ее в больницу не доставить!

– Да какая тут больница, что ты выдумываешь? – разворачивая «КАМАЗ», проворчал Василий. – Нет тут никаких больниц, и сроду не было.

Но Кирсанов не мог всерьез опечалиться этим фактом, он привык решать краткие задачи, и даже если задача была объемной, то он дробил ее на части, методично отрабатывая пункт за пунктом. Вот и сейчас, главное было то, что он нашел подходящую оказию – тех, кто сможет их с Ликой вывезти в мир иной. Так какая разница, что в округе нет больниц, ему все равно, где лечатся эти абреки? Лику он привезет в Минводы, сегодня же. И если ее состояние позволит, то сегодня же она и в Склифе окажется. В противном случае, придется с ней повозиться курортным эскулапам. Но все это позже.