Точно так же он распушал перья и перед ней. Всю свою сознательную, взрослую жизнь. Он когда ее увидел впервые – обмер. Отнялось все разом: речь, дыхание, мышление. Стальные глаза – два кинжала, соблазнительные губы, густые волосы, тонкая талия, вызывающая грудь, точеные ноги… Вах, вах, вах… Женщина – сказка, женщина – мечта. Он не мог есть, спать. Он не мог жить. Он мог думать только о ней, изо дня в день сочиняя историю их любви. Наивный! Такие женщины не способны любить. Они не способны давать. Они могут брать. Только брать. Все что попадается им под руки, они больше не упускают. Берут в вечное пользование и пользуют по мере надобности. Он попался. Она взяла его, взяла всего без остатка. И выжила, как лимон. Нет сил, нет эмоций, нет желания. Он больше не человек, не мужчина. Он – робот. Так неужели у него больше нет шанса стать снова нормальным, таким как все?!

Этот вопрос был, пожалуй, самым мучительным. И Макс пил горькую, надеясь найти на него ответ на две бутылки.

***

Это было так странно – идти в полной тишине ночного зимнего леса, ощущая полную свободу. Вырвавшись из заточения самым невероятным образом, они смогли оценить по достоинству, что означает возможность – делать, что пожелаешь, и идти, куда хочешь. Сама мысль, что они избежали мук, унижений и страданий, придавала силы. У Лики по телу то и дело пробегала судорога, она запоздало переживала испуг, воображая всяческие ужасы, которые могли бы с ней приключиться, если бы они остались в плену. Но постепенно воображение стало приближать ее к действительности, и она принялась вслушиваться, а не ломится ли сквозь чащу какой-нибудь дикий зверь, чтобы полакомиться человечиной.

К счастью, луна по-прежнему светила ярко, отодвигая в сторону от дороги таинственную лесную стену. Справа резко вверх подымалась гора, поросшая густой порослью, прячущейся под снежным покровом, слева от дороги чернел обрыв в никуда. На десятки километров вокруг простиралась дикая природа, которая настороженно наблюдала за двумя одинокими спутниками.

– Денис, как ты думаешь, а тут водятся дикие звери? – не выдержала Лика.

– Все, вплоть до динозавров, – заверил ее Кирсанов.

– Слушай, как ты можешь? У тебя совсем нет совести, мне и так муторно, а ты еще и усугубляешь, – возмутилась Лика.

Она сильно устала, ей было страшно, хотелось, чтобы он сказал что-нибудь ободряющее, обнял, в конце концов…

– Я просто хочу, чтобы ты была готова к самому худшему, – невозмутимо заявил он в ответ. – Надейся на лучшее, но готовься к худшему. К нам сие изречение походит идеально. Как твой моральный дух?

– Ну, уж если мы стали говорить о «худшем», – произнесла Лика достаточно недовольно, чтобы показать, что ей не нравятся его шуточки, – как ты думаешь, неужели у этих бандитов такие длинные руки, что нам будет угрожать опасность даже в Москве?

Вот, молодец, ты уже начинаешь просчитывать на несколько ходов вперед, – похвалил ее Кирсанов.

– Честно говоря, у меня это в голове не укладывается, – игнорировала его иронию Лика, – Это же просто зверство какое-то и дикость, они так любого человека могут взять и кому-нибудь продать. И плевать им на то, что рабовладельческий строй остался в далеком прошлом!

– Лика, в наше время в Чечне проживают тысячи рабов или, как она их называла, – лэев, то есть, «найденных на помойке» людей без рода без племени, – принялся просвещать ее Кирсанов. – Понимаешь, они просто заманивали и увозили к себе людей, находя их на вокзалах и аэропортах.

– Слушай, я такую историю по фильму помню, там какого-то солдатика с поезда украли! – всполошилась Лика.

– Сама понимаешь, на ровном месте такие истории на экран не попадают. Все вполне реально. Многие из рабов уже забыли собственные имена, живут и пашут с утра до ночи на своих хозяев.

– Но мы же не в Чечне, в конце концов! – возопила Лика.

И тут же в испуге закрыла рот ладошкой, эхо получилось что надо, поэтому дальше она продолжала возмущаться шепотом.

– И мы не на помойке валялись, а нас взяли и украли, похитили самым наглым образом! Это преступление! Таким место в тюрьме!

– Лика, я думаю, что это сделал тот же самый человек, который хотел тебя убить, – мрачно заявил Кирсанов. – Я имею в виду нашу продажу. Конечно, он действовал странно, все время менял тактику и даже суть своих поступков: то действовал аккуратно, то нагло, то вообще перестал пытаться отнять у тебя жизнь, а продал в рабство. Я никак не могу понять, почему он так поступал, но уверен, что этому есть объяснение.

– Знаешь, а я вообще не знаю, с чего начать думать, чтобы додуматься – кому не угодила, – грустно заметила Лика. – А Макс вообще считает, что у меня нервы расшалились, может, потому что не присутствовал при всех этих нападениях. Ему же всего не объяснишь…

Она грустно засопела, смущаясь от произнесенной двусмысленности, но Денис никак не отреагировал. Наверное, не заметил.

При упоминании о муже Кирсанов замолк: доказывать любящей женушке, что ее муж подлец и идиот, не хотелось. А то, что только идиот будет отмахиваться от реальных фактов, для него это была прописная истина. Он попытался представить, как бы сам отреагировал на слова жены о маньяке и убийце, преследующем ее, и понял, что не способен уразуметь чужую логику. Их семья для него – потемки, откуда ему знать, что на самом деле говорили друг другу супруги во время телефонных переговоров, о ее муже он судит с ее же слов, то есть субъективно. А может, эта семейная идиллия и вовсе плод ее воображения? Ведь есть же женщины, которые сочиняют себе красивую картинку: муж – герой, дети – ангелы, она – избранная счастливица, а потом всех уверяют, что это фантастическое кино и есть их жизнь. И при этом их не смущает, что на самом деле ничего подобного не имеется, ведь они видят только то, что хотят. Может, Лика именно такая: придумала себе образ мужа-полубога и давай на него молиться, а ему чихать и на нее, и на ее любовь?

Он покосился на нее – гневится. Подбородок вздернут, глаза прищурены, губы сжаты – футы-нуты, сама досада и разочарование в нем, в Кирсанове. Вот если все обстоит именно так, как ему подумалось, тогда понятно, почему муженек отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, мол, расслабься детка, с твоими фантазиями только романы писать! Она, конечно, в отеле дергалась, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза окружающим, – привыкла к такому обращению? Привыкла, что муж с ней не считается и ее мнение для него пустой звук?

– Макс просто не мог из Москвы оценить степень реальности угрозы, и думаю, что сейчас он себе локти кусает, что не поверил мне, – словно отвечая на его тайные мысли, произнесла Лика. – Все вы, мужчины, склонны скептически относится к тому, что говорят вам ваши жены.

– Не знаю, не знаю, я женат не был, поэтому не могу сказать, на сколько серьезно я бы отреагировал на то, что моя жена просит мчаться на помощь, потому что за ней гоняется убийца, который уже однажды промахнулся и укокошил в ее номере постороннего человека! – не смог удержаться Кирсанов.