— Пожалуйста. — Я посторонилась, все еще не в силах поверить, что это происходит на самом деле.

Следом за милиционером гурьбой потянулись соседи…

— Этого не может быть! — тупо повторяла я спустя полчаса, обхватив голову руками и раскачиваясь на кровати.

Гоблин в это время сосредоточенно писал протокол, соседки шушукались, а мои квартирные хозяева косились на меня с ужасом и неприязнью.

Они все, все поверили, что я украла эту штуку! И, что самое мерзкое, я отлично знала вещицу, которую торжественно предъявили понятым после поверхностного осмотра в шкафу. Это была тряпичная куколка, которую как зеницу ока берегла противная кикимора Нарша с кафедры теории магии и права.

Но откуда она здесь?!

— Вам придется проехать с нами, — повернулся ко мне старший, получив подписи свидетелей.

Я тупо кивнула и встала. Казалось, мне снится дурацкий сон и я проснусь, вот прямо сейчас проснусь, надо только сжать кулаки так сильно, чтобы ногти впились в ладони…

Не помогло.

— Вы… оденьтесь, — чуть смягчившимся тоном предложил гоблин.

Я сообразила, что стою в одной пижаме. Но переодеваться перед всеми?!

В том, что мне не разрешат остаться одной, сомнений не было.

Я стянула со спинки стула длинный халат и, натянув его, потуже затянула пояс.

— Я готова, — с трудом проговорила я, и он, кивнув, крепко взял меня под локоть.

Нет, этого не может быть, просто не может быть!..

В райотделе меня промариновали несколько часов, пока наконец повели на второй этаж, к кабинетам следователей. К этому моменту я окончательно извелась.

Мысли громоздились друг на дружку, как фигурки в тетрисе.

А вдруг меня сейчас будут бить?! Мало ли, как «мой» следователь предпочитает получать доказательства? Может, он их просто выбивает — в прямом смысле?

— Ну, здравствуй, — благодушно сказал следователь, в кабинет к которому меня втолкнули. — Тебе надоело быть вечным свидетелем? Не рекомендую, очень не рекомендую!

— Что не рекомендуете? — тупо спросила я, без разрешения опускаясь на стул.

А ведь могла догадаться, к кому попаду!

— Пробовать себя в роли воровки, — усмехнулся Бамбур, откидываясь на спинку кресла. Он с наслаждением, до хруста, потянулся и пожаловался вдруг: — Знала бы ты, как они все меня достали!

— Кто? — с недосыпу соображала я туго.

Мне почему-то было ужасно стыдно. Ничего плохого я не совершала, но все равно…

— Все, — махнул волосатой рукой следователь. Рукава его рубашки были закатаны до локтей. — Начальство, потерпевшие эти бестолковые, свидетели, которые придумывают в пять раз больше, чем видели.

— Почему свидетели бестолковые? — Мне вдруг стало обидно. — Может, они искренне хотят помочь?

— В том-то и дело, — тяжко вздохнул Бамбур, — что искренне. И помочь, да. А в итоге… Ай, ладно. Так, девочка, а теперь рассказывай.

— Что рассказывать? — не поняла я.

— Как ты дошла до жизни такой, — подсказал он миролюбиво. — Рассказывай, рассказывай.

— Но вы же не думаете, что я правда украла ту штуку?!

— Мало ли, — пожал плечами он. — Всякое…

Но не успела я возмутиться, как дверь вдруг распахнулась с такой силой, что стукнула о стену.

— Это еще что?! — начал Бамбур, приподнимаясь, и одна рука его скрылась под столешницей.

Интересно, там оружие или что-то вроде «тревожной кнопки»?

Но любопытство мгновенно вылетело у меня из головы, стоило увидеть, кто появился на пороге.

— Простите, что потревожил ваш покой, — церемонно проговорил Поль и слегка поклонился, прижав к сердцу правую руку. Левой он без видимого труда удерживал на весу охранника — между прочим, дюжего тролля! — Мое имя — Поль де Лакруа, и я хочу дать показания по делу Алевтины.

— Вот как, вы хотите? — иронически поинтересовался Бамбур, скрестив руки на груди. — А если я не хочу?

— А если я попрошу? — вопросом на вопрос ответил Поль, слегка встряхивая обмякшего тролля.

— Я попрошу! — наконец очнулась я. — Заявлю ходатайство, вот!

Я не имела понятия, что такого хочет рассказать Поль, но при виде него у меня полегчало на душе. Как все же приятно, что кто-то о тебе заботится!

На глаза навернулись слезы, и я отчаянно заморгала, сердясь на себя.

А Бамбур вдруг развеселился: расхохотался, хлопая себя по коленям.

— Слушай, ну с тобой не соскучишься! — заявил он наконец, вытирая глаза. — Ладно, де Лакруа, оставьте, наконец, бедного Ррыргоша и рассказывайте!

— Да нечего особенно рассказывать, — пожав плечами, сообщил Поль, аккуратно сгрузив полубессознательного тролля на стул в коридоре, и прикрыл дверь. — Вчера мы с Алевтиной вместе провели весь вечер и я проводил ее домой.

— Это правда? — повернулся ко мне Бамбур.

Я только кивнула.

— Дальше! — поторопил Бамбур. Почему-то мне казалось, что ему по-прежнему весело. — С вечером все понятно. А если она украла куклу еще днем? Вещица небольшая, Алевтина могла прятать ее в кармане или еще где… на теле! Вы ж ее не ощупывали, да?

Следователь так развязно подмигнул Полю, что мне захотелось огреть его (Бамбура, не Поля!) по голове увесистым томом Уголовно-процессуального кодекса, лежащим на столе.

К чести его, Поль на провокации не поддался. И соображал он быстро.

— Разумеется, нет! — произнес он резко. — Куклу мы нашли вместе, так что Алевтина никак не могла ее украсть.

— Вот как? Нашли? — переспросил Бамбур, и в тоне его мне послышалось облегчение. Как у преподавателя, которому наконец удалось выдавить из двоечника хоть что-то, чтобы с чистой совестью поставить «удовлетворительно».

— Да, нашли, — подтвердил Поль спокойно, даже не взглянув на меня. — На дорожке в парке возле института.

— Во-о-от оно что! — удовлетворенно произнес Бамбур. — И вы готовы дать показания под присягой? Ну, клятву на мече я, конечно, требовать не могу…

Он самым бессовестным образом снова подмигнул Полю.

— Почему вы решили, что я — рыцарь? — осведомился тот спокойно.

— Да выправка, — усмехнулся Бамбур. — И рука у вас дернулась, как к мечу потянулась, когда я про «ощупывание» брякнул. Кстати, вы вовремя пришли, она еще не успела дать показания.

«И вы предусмотрительно дали мне услышать, что нужно говорить!» — хотела сказать я, но вовремя прикусила язык.

— Повезло, — признал Поль, наконец посмотрев на меня. Его светло-серые глаза были ясными, а лицо спокойно, но все же я чувствовала в нем странное напряжение.