— Я так велю, гвардеец! — отрезала она. — Невестой твоей будет моя фрейлина! Сейчас я тебя познакомлю с нею! — Императрица глянула в сторону своих фрейлин, которые в отдалении всякую минуту ждали ее распоряжений. Поманила к себе пальцем камер-фрейлину и, когда та подошла к ней, отдала какое-то распоряжение.

Та выслушала и отправилась назад к своим подопечным. В то же самое время гвардейский офицер стоял на месте ни жив ни мертв. Его ошарашило все, что свершалось сейчас, поэтому он не мог даже осмыслить происходящего. Не слышал звуков музыки, не видел дам и кавалеров, а лицо императрицы терялось в сером тумане, закрывшем глаза. Сбоку от него хмуро уставился в пол Хаюрдо. Сжимал пальцы в кулаки, сдавливал скулы, играл желваками. И молчал. Лилия и Лили, наблюдая это, представляли себе, что в эти минуты мог испытывать гофмалер, как в бессилии своем разрывал яростью мозг, как хотел одним махом уничтожить все свои холсты, на которых рисовал портреты Елизаветы Петровны. Это не был бунт, это был душевный взрыв. Гвардейский офицер попытался еще что-то промямлить, но императрица жестко прервала:

— Молчи, гвардеец, я рада, что ты доволен моим повелением и готов исполнить его. За это еще пожалую тебе новый чин, чтобы доволен был вдвойне.

После таких слов государыни офицер сразу преобразился, заулыбался, снова вытянулся и, кажется, готов был замурлыкать, как пушистый кот, которого поглаживает рука хозяйки. Теперь он согласен был на все, что к этому захотела бы прибавить еще Елизавета Петровна. Лилия видела, как камер-фрейлина приблизилась к фрейлине, которая, судя по всему, была ее прародительницей, и отправила ту к императрице. Фрейлина быстро двинулась к государыне. Придерживая руками платье, сделала перед нею реверанс. Елизавета Петровна поднялась со своего места и с удовлетворением объявила:

— Сей гвардейский офицер, моя дорогая фрейлина, сейчас просил меня, чтобы я отпустила тебя от себя, так как он намерен завтра уже просить у твоего батюшки твоей руки. И я дала ему согласие, моя дорогая фрейлина. Мало того, я нынче же после бала-маскарада отправлю депешу твоему батюшке, чтобы он не тянул с подготовкой к венцу.

Щеки фрейлины обожгло жаром, она испуганно съежилась и заметала взглядом по офицеру и Хаюрдо, точно хотела что-то спросить у второго. Но тот стоял потупившись, ни на кого не смотрел. Фрейлина, не чувствуя ног, рук и всего тела, кинула взгляд на государыню, будто намеревалась умолять о чем-то. И лишь успела выдохнуть:

— Но государыня-матушка…

Больше Елизавета Петровна не дала ей ничего сказать. Повысила голос:

— Я знала, что ты будешь рада моему согласию! Вот и хорошо! А теперь иди со своим кавалером в сторонку и для начала познакомься с ним.

На ватных ногах фрейлина, подхваченная под руку гвардейским офицером, тронулась за ним, бросая последние взгляды на Хаюрдо. Тот поднял голову, посмотрел потерянно. На его лице она увидела муку. Такую же, какая была на ее. У Лилии от увиденного разрывалось сердце. Она, не выдержав, во весь голос крикнула императрице:

— Что же ты творишь, зараза! Зачем ломаешь судьбу влюбленным? — Но не услышала своего голоса, и никто не услышал его. Никто даже не посмотрел в ее сторону. Лилия протянула руку к кавалеру, который был ближе к ней, коснулась плеча.

Тот как будто почувствовал прикосновение, потому что шевельнул раменами, но тут же отвлекся, увлеченный весельем. Лилия дотронулась до него еще раз. На этот раз более жестко. На что тот дернулся и крутанул головой. Но не увидел ни Лилии, ни Лили. Лишь провел по плечу рукой, как обычно делают, чтобы стряхнуть с одежды пыль. Лилия разочарованно сморщилась, повернулась к Лили, сообщила то, о чем они обе уже догадались прежде и в чем сейчас как будто утвердились окончательно:

— Они нас не видят и не слышат, Лили. Кричи, не кричи — все бесполезно. Мы не можем разговаривать с ними, как и они с нами.

— Я так и подумала, Лилия. Но зачем кричать? — откликнулась Лили и предложила: — Когда бал-маскарад закончится, давай мы побродим по дворцу, посмотрим, как они тут существуют. Все-таки лучше один раз увидеть, как поживает твоя прародительница, чем сто раз услышать. Этот гвардейский офицер — наверняка будущий муж фрейлины.

Неприятная дрожь пробежала по телу Лилии:

— Ты хочешь сказать, что этот мерзкий тип, за которого императрица решила отдать фрейлину и который, по всей видимости, является предком Омирта, также приходится и мне далеким родственником?

— Не знаю, — озадачилась Лили.

Императрица в этот миг объявила последний танец, после которого бал-маскарад должен был закончиться. Ее тут же пригласил новый кавалер. Она охотно принялась танцевать. Лилия тронула руку Лили:

— Я согласна побродить по дворцу. Поглазеем на их житье-бытье. Скоро все разъедутся.

Последний танец завершился. Музыка стихла. Кавалеры раскланивались перед дамами. Елизавета Петровна в веселом расположении духа вернулась к своему месту и громко объявила о завершении бала-маскарада. Отпустив всех, сама в окружении фрейлин направилась к себе в государевы покои. Проводив ее поклонами, остальные устремились из залы. Кто заспешил к каретам, ожидавшим на улице у входа во дворец, кто двинулся по коридорам к отведенным им покоям во дворце. Перед тем как фрейлины удалились вместе с государыней, Лилия видела, что гвардейский офицер галантно подвел ее прародительницу к камер-фрейлине, раскланялся со слащавой улыбкой на лице и был таков. Лилия стала искать глазами Хаюрдо, но подобных плащей и масок было много, и она не смогла ни на ком остановить взгляд. Рассердилась на себя, что упустила гофмалера. Толкнула локтем Лили:

— Ты не видела, куда делся Хаюрдо?

Также недовольная собой, что не заметила этого, Лили поморщилась, как делала Лилия, и покрутила головой. Лилия окинула глазами быстро пустеющую залу:

— Где же нам теперь искать его? — озадачилась.

Лили не понимала, для чего Лилия собирается искать его сейчас:

— Зачем он нам? Фрейлины пошли с императрицей в ту сторону, — показала пальцем. — Твоя прародительница с ними. Наверно, покои фрейлин расположены недалеко от царских.

— В ту сторону многие ушли. Не только императрица с фрейлинами, — нахмурилась Лилия.

Зала быстро опустела. Свечи на люстрах и настенных канделябрах постепенно начинали гаснуть. Свет в зале тускнел. По стенам, обтянутым шелком, пополз серый полумрак. За окнами принимался рассвет. Но сквозь раздвинутые малиновые занавеси он еще не мог заменить многочисленные свечи. Шум за пределами залы от топанья ног и голосов быстро затих. Лилия показала рукой в сторону дверей, через которые из залы удалилась императрица с фрейлинами, и кивнула головой. Лили также молчком кивнула в