Фантомы из прошлого начали таять на наших глазах, бесследно исчезая, и вскоре об их незримом присутствии здесь ничего уже не напоминало. Новое движение ветра обострило хвойный аромат и морозную свежесть.

– Кажется, это все, что нам хотели сегодня показать, – промолвила Герда.

– Видимо, да, – согласилась я. – Можно отправляться назад. Или еще бросим жребий?

– Давай продолжим уже после твоего дня рождения, – предложила Эмилия. – Нам ведь еще готовиться.

– Расскажите хоть, что здесь было-то! – попросила нас Марэя. – Я ничего не увидела.

– Сейчас вернемся домой и расскажем, – пообещала я, и Марэя принялась строить переход обратно домой.

Едва мы вышли из портала, как нас уже встречала целая компания – мужья моих подруг, мой нитар, его брат с супругой и тетушка Вианна.

– Пришли! – всплеснула она руками, выйдя нам навстречу. – Что-то случилось, да? Да что же это такое, совсем покоя нет бедным девочкам! Это какое-то безобразие!

Все присутствующие были заметно взволнованы. Я поспешила всех успокоить:

– Не переживайте так, нас никто никуда не гнал, мы сами решили пойти и проверить нашу теорию.

– И она оказалась верна, – добавили в один голос Эмилия и Герда, после чего мы принялись рассказывать обо всем – и что нам приснилось, и как мы пришли к мысли о том, что нужно посетить места предыдущей смерти, и что нам довелось увидеть в чаще волховского леса. Потом через прикосновение мы показали тот самый момент.

Повествование плавно перетекло во всеобщие рассуждения о том, что же это за эксперимент, о котором говорил офицер с Грэттой. Мы сидели в гостиной перед камином, Рейнар принес еще один низкий столик, Марэя – подушки, тетя Вианна заварила на всех чай в нашем большом самоваре. Такие семейные беседы всегда наполняли меня теплом и чувством безопасности, что произошло и сейчас. Тревога утихла, и я смогла вздохнуть свободно.

Делайл сидел рядом со мной, совсем близко, так, что наши бедра соприкасались, и от этой близости внутри меня вспыхивало сладостное томление. Как пара, мы вели себя сдержанно, когда были не одни, и эта страсть под маской вынужденной сдержанности напоминала мне жаркое пламя, закованное в лед. Я знала, стоит нам остаться наедине, без чужих глаз, и этот лед мгновенно расплавится в пожаре взаимного влечения. Однако грань дозволенного для пары в статусе нитар Делайл не переходил, и одним Богам ведомо, каких сил ему стоило сдерживать свои желания.

– Возможно, мы имеем дело с неизвестным нашей цивилизации артефактом. Или препаратом, который применяли на людях с какой-то конкретной целью, – поделился соображениями мой нитар. – Вероятно, химера приложила к этому свои загребущие ручонки, мы уже поняли ее страсть к науке. Скорее всего, посещение оставшихся мест даст вам более полную картину прошлых событий, и мы сможем понять, что это за эксперименты и в чем их суть.

– Ты уверен, что, будучи в плену у этой твари, никто не подвергся вживлению артефакта или применению препарата? – спросил у него Эрик.

– Может быть, и подвергался. Но когда нас обследовали в госпитале после освобождения с головы до ног, то ничего не обнаружили.

– Нахождение артефакта внутри тела пропустить невозможно, – внес свою лепту Мариус.

– А при вскрытии тела леди Дэнвер ничего занятного не было обнаружено? – уточнила у Мариуса Вианна.

Мужчина в ответ отрицательно качнул головой.

– Я лично там присутствовал, ничего особенного не было.

– Что же это за эксперимент и какова его цель, – задалась я вопросом вслух. – Может, все-таки еще раз кинем жребий и сходим?

– А может, все же вспомним, что завтра твой день рождения? – напомнил мне Делайл.

– Да все мы успеем! – заверила я. – В конце концов, я же не бал даю на сотню персон, а лишь небольшой семейный вечер с музыкой и танцами.

– Ну что ж, как скажешь, – мой нитар развел руками. – Но я думаю, что на сегодня еще один экскурс в места прошлого будет достаточным. Не стоит выматывать себя перед собственным праздником.

Мы снова кинули жребий, и на сей раз выпало место моей предыдущей смерти – Красуха. Деревня в Псковской области, где я была убита и сожжена вместе с матерью. Как и все жители деревни. Все до единого. С того самого дня Красуха перестала существовать. Тогда немцы согнали людей в огромный амбар, чтобы заживо сжечь. Но почему-то нас с мамой они застрелили еще на пути к колхозному амбару. Спустя несколько месяцев после того, как я вспомнила этот эпизод из прошлой жизни, это стало казаться мне странным – зачем тратить на нас патроны, зная, что нас сожгут?

На этот раз построить портал вызвался Эрик, и мы вышли из портального окна в поле, прямо за памятником «Скорбящая псковитянка». Здесь когда-то была окраина деревни, где кипела работа с зерном. Теперь лишь ветер гулял на просторе, да и тот звучал будто бы тише. Словно он по сей день помнил кошмар того ноябрьского дня, как и я теперь.

– То есть здесь была деревня? – уточнил Делайл.

– Была, – кратко ответила я и подавила тяжкий вздох, разглядывая пустырь.

Память – упрямая штука, и годы ничего не меняют. Если уж волей свыше я вспомнила то, что здесь творилось, то сейчас мое сердце неизбежно наполнялось горечью.

– Мы просто ждем, когда вы сможете что-то увидеть, так? – спросил у нас Мариус.

– Именно, – ответила ему Эмилия, и он сжал ее ладонь с грустной улыбкой. – Думаю, мне повезло, что я погибла в самом начале войны и очень быстро. Без пыток и издевательств. Почти без боли, – рассуждала подруга и посмотрела вдаль.

Я наблюдала с замиранием сердца, как начинают оживать воспоминания, что годами хранила здешняя земля. Зыбкие и эфемерные силуэты обретали ясность, и голоса из прошлого ворвались в настоящее.

Делайл взял меня за руку, и по коже пробежали мурашки, отгоняя холод от сердца.

– Если ты будешь держать меня за руку, то, возможно, тебе придется наблюдать этот ужас вместе со мной. Я могу нечаянно, на эмоциях, передать через прикосновение то, что вижу, – предупредила я.

Он спокойно пожал плечами.

– Я знаю. Ничего страшного! Ты разделишь со мной это горькое воспоминание. Может быть, тогда тебе будет легче. В этом и смысл быть в паре – вместе делить радости и горести, разве я не прав? Я не отпущу твою руку, не бойся, Мари. Никогда не отпущу.

Наши пальцы переплелись, и прямо сейчас, в месте, где я когда-то погибла от рук жестоких палачей, в месте, пропитанном болью до самой земли, где ныне от целой живописной деревеньки остался лишь памятник и одинокая каменная печь на пустыре, между