к себе царственный дед, который вокруг и около ходить не стал и с ходу заявил, что он в курсе наших с отцом планов посидеть на яхте узким кругом, и предупредил, чтобы мы не особо увлекались: завтра предстоял трудный рабочий день. Мои попытки выяснить подробности этих самых трудностей не увенчались успехом — глава рода упорно молчал и делал загадочное лицо, что в его «веселом» состоянии смотрелось весьма забавно.

На яхту получилось попасть только в одиннадцатом часу ночи, и после поздравлений адмирала Варушкина с помолвкой мы с отцом, дедом Мишей Пожарским, Прохором, Ваней, братьями Колей и Сашей, Владимиром Ивановичем Михеевым и отцом с сыном Петровыми по традиции расположились на носу «Звезды». Тут уж мне пришлось выслушать все, что «действительно» думают мои самые близкие люди по поводу нашей с Соней помолвки, а общую мысль взялся сформулировать князь Пожарский:

— Бедная девочка! — под общий смех отсалютовал мне бокалом улыбающийся дед. — Сонечка еще не подозревает, насколько у тебя, Лешка, тяжелый и суровый характер! Даже я, пройдя все ступеньки армейской службы, повоевав и навидавшись всякого разного, до тебя не дотягиваю! А чего стоят твои припадки гнева, когда всем окружающим хочется забиться под плинтус и не отсвечивать, а еще лучше — оказаться от тебя подальше? Одно внушает осторожный оптимизм — твое, внучок, нежное и любящее отношение к сестрам и Алексии. — Он хмыкнул. — А значит, у тебя все-таки есть шанс построить с Сонечкой отличную семью и нарожать мне кучу маленьких правнуков и правнучек! За это и предлагаю выпить!

Через какое-то время тенденция изменилась: меня, слава богу, обсуждать перестали, и все сосредоточились на обсуждении достоинств моей невесты. Вывод был однозначен: великому князю Алексею Александровичу несказанно повезло с принцессой Соней! Особенно повлиял на этот вывод тот факт, что норвежка собиралась идти по стопам своей матери и поступать на медицинский, а не «на какой-то там юридический или на журналистику» — именно так выразился захмелевший Ванюша Кузьмин, которого поддержали такие же пьяненькие окружающие. Исключением был только скромно промолчавший Шурка Петров, да и я особо не возмущался — все-таки медики, учителя, военные, пожарные и сотрудники правоохранительных органов гораздо полезнее для империи, чем обычные юристы, журналисты и художники. Особенно когда у тебя все родичи мужского пола с военным образованием, а у Шурки отец с покойным дедом — с дипломами сельхозакадемии. В защиту акул пера неожиданно выступил мой отец:

— Журналисты тоже важны! — заявил он. — Кто общественности в правильном русле осветит действия властей? — Родитель оглядел присутствующих. — Мы тут с родичами прикинули и решили, что Анюта Шереметьева вполне подойдет на роль пресс-секретаря главы вновь образованного холдинга. Что думаете?

Все были согласны, что княжна Шереметьева — лучший выбор для холдинга, однако и тут не обошлось без особого мнения Ванюши Кузьмина:

— Николаич, это все, конечно, хорошо, — вещал пьяненький колдун, — но мне просто интересно: за кого Шереметьевы теперь свою княжну замуж выдадут при таких-то профессиональных успехах Анюты? — Ваня ухмыльнулся. — Кроме царевича, Коли с Сашей и нашего Смоленского Рембрандта, уже в достаточной мере проявивших и зарекомендовавших себя, остальные знатные молодые люди из малого света похвастать особыми успехами в жизни пока не могут. Мезальянс, как говорится, налицо…

Мой родитель задумался на несколько секунд, а потом повернулся к князю Пожарскому.

— Дядька Миша, а ведь Ванюша дело говорит. Как бы нам действительно жизнь Аннушке не испортить.

Князь покивал.

— Да уж, хотели как лучше, а получилось как всегда… Ты, Саша, на эту тему еще раз с батюшкой и матушкой переговори… И не только с ними — с Шереметьевыми тоже. А уж там и решите…

Еще через какое-то время присутствующие разделились на две компании по возрасту: старшую и младшую, — и на нас с Шуркой внезапно нахлынула ностальгия по беззаботному детству. Слушавшие наши воспоминания Коля с Сашей в конце концов не выдержали и взяли с нас торжественное обещание при первой же возможности взять их с собой на Смоленщину.

— Хоть на пару дней! — требовал Николай. — В идеале — на недельку! Хочу русский лес, а не море и пальмы! И баньку деревенскую хочу!

Александр поддержал брата и добавил, что было бы неплохо еще сходить на охоту и рыбалку, да и продегустировать разрекламированную алкогольную продукцию Петрова-старшего он был совсем не против…

Спать я ложился с противоречивыми мыслями: с одной стороны, у меня сегодня состоялась помолвка с выбранной лично мной замечательной девушкой, а родичи оказали мне доверие, включив в правление энергетического холдинга; с другой же стороны, невеста и место в правлении, как ни крути, — это очередная серьезная ответственность с соответствующим кругом обязанностей, которых у меня и без этого до хрена и больше. Чтобы успокоиться, пришел к компромиссному решению: будет день — будет пища…

* * *

К десяти часам утра мы с Прохором, Ванюшей и Колей с Сашей, как и было предписано, явились в отель для решения очередных рабочих вопросов. Еще в лифте чуйка указала мне на наличие в районе пентхауса большого количества напряженных незнакомых обликов, а стоящий рядом Кузьмин подтвердил выводы моего подсознания.

— Чувствую, денек будет тот еще… — пробормотал колдун. — Слышь, царевич, когда мы уже на богоспасаемую родину вернемся?

Вопрос Ванюши я оставил без ответа, да он, похоже, от меня его и не ждал…

Чуйка не подвела — перед входом в номер вдоль стеночки устроились семеро мужчин в возрасте от сорока до пятидесяти лет, троих из которых я знал: генерал Нарышкин Алексей Петрович; его заместитель по резидентуре в звании полковника, с которым мы совсем недавно катались по Берлину и установочных данных которого я не помнил; и полковник Пограничной стражи Панцулай Виктор Викторович, мой типа родственник. Последнего в Монако я увидеть вообще не ожидал, но, вспомнив разговоры с отцом насчет Панцулая, мысленно решил согласиться с Ванюшей Кузьминым: денек, похоже, будет тот еще. Остальных мужчин я не опознал, но, судя по компании и моим ощущениям, передо мной стояли кадровые сотрудники спецслужб.

Тем временем Нарышкин скомандовал:

— Господа офицеры!

Вместе с офицерами подтянулись и дворцовые, охранявшие вход в пентхаус, и все они одновременно уставились ничего не выражающими взглядами прямо перед собой. Тут меня в бок легонько локтем пихнул Александр.

— Поприветствуй и скомандуй «Вольно!» — тихонько прошептал он.

— Здравия желаем, господа офицеры! — бодро произнес я.

— Здравия