Родители пришли в ужас. Лиля так описала их реакцию: «В ответ получились два панических письма, одно – более сдержанное, от отца, в котором он писал, чтобы Ося не торопился совершать такой серьезный шаг, так как он думает, что Осе нужен тихий, семейный уют, а Лиля натура артистическая. И второе, совершенно отчаянное письмо от матери. Ося очень дружил с ней, и ей поэтому была известна вся моя биография. Купила я их тем, что просила свадебный подарок в виде брильянтового колье заменить роялем „Стенвей“. Из этого они вывели заключение, что я бескорыстна и культурна». Осип пишет второе письмо: «…Тебе, мамуся, прекрасно известно, что у нас с Лилей всегда было сильное влечение друг к другу, которое шло все „crescendo“ в продолжение всего нашего шестилетнего знакомства. Тебе, кроме того, также известно, что два года тому назад я сделал предложение Лиле, которое не было принято, так как Лиля прекрасно поняла, что с моей стороны чувство было недостаточно серьезно. Теперь все разрешилось как нельзя лучше, я полюбил Лилю вполне серьезно и глубоко, уже не как мальчишка, а как взрослый человек, и сделал ей предложение в здравом уме и твердой памяти. О взаимной нашей любви говорить не приходится; это настолько ясно, что никаких сомнений быть не может. А не правда ли, это самое главное? Но если мы даже отвлечемся от этого и взглянем на наш брак с чисто внешней стороны, то и тут ничего более чудесного и подходящего и придумать нельзя. Лиля, моя невеста, молода, красива, образованна, из хорошей семьи, еврейка, меня страшно любит – чего же еще? Ее прошлое? Но что было в прошлом – детские увлечения, игра пылкого темперамента. Но у какой современной барышни этого не было? Лиля – самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал, и это говорю не только я, но все, кто ее знают. Не говоря уже о внешней красоте и интересности, такого богатства души, глубины и силы чувства я не видывал ни у кого».

О.М. Брик

В конце концов родители понимают, что им остается только смириться с выбором сына.

Лиля теперь тоже уверена, что их брак назначен на небесах. Она рассказывала младшему Владимиру Катаняну: «Мы с Осей много философствовали и окончательно поверили, что созданы друг для друга, когда разговорились о сверхъестественном. Мы оба много думали на эту тему, и я пришла к выводам, о которых рассказала Осе. Выслушав меня, он в совершенном волнении подошел к письменному столу, вынул из ящика исписанную тетрадь и стал читать вслух почти слово в слово то, что я ему только что рассказала. Наши мысли поразительно совпали».

26 марта 1912 года Лиля Каган и Осип Брик отпраздновали свадьбу по иудейскому канону, правда, не в Синагоге, а дома и по сокращенному обряду – на этом настояли жених и невеста.

Жизнь Маяковского до встречи с Лилей гораздо более пестрая и разнообразная. И гораздо менее счастливая.

Владимир Владимирович родился в Грузии 7 июля 1893 года, на два года позже Лили, в селе Багдади Кутаисской губернии. Мы уже знаем, что он рано потерял отца – тот был лесничим, много раз рисковал жизнью, совершая обходы по ночам в горах, а умер из-за нелепой случайности и отсутствия антисептиков.

Мать поэта, Александра Алексеевна, дочь офицера. Старшая сестра Маяковского Людмила вспоминает о ней: «Мама худая, хрупкая, болезненная. С хрупкой комплекцией матери так странно не вяжется огромная воля и выдержка… Своим характером и внутренним тактом мама нейтрализовала вспыльчивость, горячность отца, его смены настроений и тем создавала самые благоприятные условия для общей семейной жизни и для воспитания детей. За всю жизнь мы, дети, ни разу не слыхали не только ругани, но даже резкого, повышенного тона».

В.К. Маяковский и А.А. Маяковская

А Евгений Евтушенко, знавший Александру Алексеевну уже в конце ее жизни, посвятит ей такие строки:

А вот какой запомнила ее Вероника Полонская: «Я увидела маленькую старушку в черном шарфике на голове, и было как-то странно видеть их рядом – такою маленькой она казалась рядом со своим громадным сыном. Глаза – выражение глаз – у нее было очень похожее на Владимира Владимировича. Тот же проницательный, молодой взгляд».

Матери было суждено пережить Владимира Владимировича более чем на 20 лет.

До Володи в семье родились две девочки – Людмила (1884) и Ольга (1890).

Людмила вспоминает: «Условия жизни в Багдадах были трудные. В доме приходилось вести большое хозяйство, женщину-работницу трудно было найти, на Кавказе невозможно, а потому всю домашнюю работу приходилось делать маме. У нас почти не было нянь, не говоря о боннах и гувернантках. С утра и до вечера мы жили в трудовой, полной забот обстановке».

Но отец и мать живо интересовались культурной жизнью столиц, выписывали много книг и журналов на самые разные темы, и эти книги и журналы оказывали большое влияние на детей. Позже люди, знавшие эту семью, писали о необыкновенно дружных, искренних отношениях между матерью и детьми, между сестрами и братом, писали о том, что «это была монолитная, действительно крепко спаянная семья».

Маяковский рассказывает о своих первых впечатлениях в автобиографии: «Первый дом, воспоминаемый отчетливо. Два этажа. Верхний – наш. Нижний – винный заводик. Раз в году – арбы винограда. Давили. Я ел. Они пили. Все это территория стариннейшей грузинской крепости под Багдадами. Крепость очетыреугольнивается крепостным валом. В углах валов – накаты для пушек. В валах бойницы. За валами рвы. За рвами леса и шакалы. Над лесами горы. Подрос. Бегал на самую высокую. Снижаются горы к северу. На севере разрыв. Мечталось – это Россия. Тянуло туда невероятнейше». (В автобиографии эта запись озаглавлена «Корни романтизма».)

Семья Маяковского. Слева направо: сидят О.В., В.В., А.А.; стоят Л.В. и В.К. Маяковские. Кутаиси. 1905 г.