Женщины взмахнули гибкими руками, и Малика вошла в воду. Платье намокло, ветер сорвал с головы чаруш. Перламутровая ткань, пузырясь и покачиваясь на волнах, поплыла к изумрудному горизонту. Сильные руки скользнули по плечам Малики и стиснули ей грудь. Малика упёрлась затылком в чьё-то плечо. Затаив дыхание, запрокинула голову и посмотрела на того, кто стоял за спиной. Иштар... «В тебе просыпается женщина», – прошептал он.

Малика очнулась. Жрецы раскачивались взад-вперёд и, водя пальцами вверх-вниз по письменам, шептали молитвы. Хёск, проделывая то же самое, посматривал на Малику через плечо. Иштар, упираясь в колонну обеими руками, не сводил с Малики глаз.

На закате паломники отправились в обратный путь. Жрецы, размахивая веерами, расчищали дорогу от бабочек. За ними следовали Иштар и Хёск, о чём-то тихо беседуя; ветер относил их голоса в сторону. Малика еле переставляла ноги и бормотала: «Хочу домой. Хочу домой…»

Поднявшись на борт яхты, прошла на нос судна и устремила взгляд на море, усыпанное звёздами. Почувствовав за спиной чьё-то присутствие, промолвила:

– Я не хочу разговаривать.

– Я молчу, – прозвучал низкий голос.

– Я хочу побыть одна.

– Меня здесь нет.

– Я слышу твоё дыхание.

– Это ветер.

Малика оглянулась. За спиной никого не было.

– Я перестала что-либо понимать, – прошептала она. – Я словно сплю.

– Это Ракшада… – прозвучало рядом.

Вздрогнув, Малика посмотрела по сторонам и, пошатываясь, побрела в каюту.

***

В свете луны переливалась балюстрада террасы. Лёгкий ветерок раскачивал ветви, оплетённые гирляндами лампочек, отчего казалось, что сад заполонили сказочные многорукие и многоногие существа.

Малика убеждала себя, что пора ложиться спать, но продолжала смотреть на горизонт. Ситуация, в которой она оказалась, пугала её. Спасти может только Галисия. Увидев дворянку, Иштар выбросит из головы бредовые мысли. Но как устроить им встречу? Галисии нельзя выходить из Приюта Теней. Иштар туда не приходит. Может, поговорить с Хёском?

Облокотившись на перила, Малика посмотрела на каменную площадку под ногами. Она покачивалась как палуба яхты. В ушах звучал шелест парусов. Пять часов назад они шелестели в реальности. А теперь? Вновь обман восприятия действительности?

– Эльямин, подойди.

Малика вздрогнула. В галлюцинации пробрался Иштар…

– Я покажу тебе ещё одно святое место.

Перегнувшись через перила, Малика увидела в тени лестницы чёрный силуэт человека:

– Ты когда-нибудь спишь?

– Иди сюда.

Малика нехотя спустилась по ступеням.

Иштар взял её за руку:

– В полночь начинается комендантский час, из дворца уходят все мужчины, кроме меня, разумеется. Мы можем спокойно нарушить ещё один закон.

Малика покорно побрела за Иштаром вдоль стены дворца. Через полчаса они вышли на площадь, окружённую кипарисами. Поднявшись по высокой лестнице, пересекли террасу и вошли во дворец.

– Я не сняла туфли, – пробормотала Малика.

– Это нежилая часть Обители Солнца, – проговорил Иштар и повёл её по анфиладе залов.

Потолочные своды, выполненные в виде куполов, напоминали пчелиные соты. Стены были выложены мозаичными плитками из переливающегося стекла либо опоясаны широкой каймой из узорчатых линий, цветов и листьев. Вдоль карнизов окон и дверей шли надписи, где знаки, буквы и символы переплетались с листьями и завитками. В центрах залов били фонтаны, рассыпаясь на тысячи сверкающих брызг. Там и тут стояли диваны и кресла, обитые шёлком и украшенные золотистой или серебряной бахромой. На дубовом паркете лежали огромные ковры с причудливыми орнаментами. В кадках росли карликовые пальмы, в вазах стояли редчайшие цветы.

Пройдя по коридору, обтянутому небесно-голубым бархатом, Иштар и Малика спустились по длинной лестнице. Открыв добротную железную дверь, спустились ещё по одной лестнице и ступили в вытянутое пустое помещение с множеством дверей.

– Сними чаруш.

– Я не нарушу закон.

– Ладно, – кивнул Иштар и, толкнув первую дверь, завёл Малику в комнату, где чуть ли не до потолка возвышалась гора золотых монет. – Давай: кто первый?

Они со смехом карабкались вверх, а монеты стекали вниз как песок с барханов. Иштар на четвереньках добрался до вершины, улегся на спину и раскинул руки.

Вытряхнув из туфель монеты, Малика умостилась рядом с ним:

– Такое богатство и без охраны. Не страшно?

– Дворец окружён. На крыше воины. Сад охраняется. Не страшно. – Иштар повернул голову к Малике. – Как ты себя чувствуешь?

Она поёрзала:

– Жёстко. И я куда-то утекаю.

– Это не всё. За каждой дверью такие же горы. Дальше по коридору хранилище платины и серебра. Драгоценные камни хранятся под главным храмом. Ни один человек на свете не обладает таким богатством. – Иштар приподнялся на локтях. – Эльямин, ты сможешь им распоряжаться.

– Не смогу, – сказала Малика и неосознанно поискала на манжете рукава пуговицу, которой не было. – Мне от тебя ничего не надо, а ты никак не можешь это понять.

– Я куплю тебе Грасс-дэ-мор. Хочешь?

– Я его не продаю, – промолвила она и съехала с золотой горы.

Иштар проводил Малику до её террасы. Когда она поднялась по лестнице, произнёс:

– Утром едем в храм Джурии. – И пошагал вглубь сада.

***

Между Кеишрабом и городом, где находился храм Джурии, пролегала асфальтированная дорога, и паломники поехали со всем комфортом: Хёск на одном автомобиле; Иштар и Малика на другом, с откидным верхом. Их сопровождали четыре машины охраны.

Когда колонна оставила столицу позади, водитель Иштара поднял тканевый верх и закрыл окна: ветер вздымал к небу завитые столбы песка. Увидев утром опустившиеся до земли ветви еракли, Иштар запретил судам выходить в море и объявил штормовое предупреждение. Страна приготовилась встретить сезон штормов, а паломники надеялись вернуться в Кеишраб до песчаной бури.

В полдень автомобили уже катили по улицам белокаменного города. Весь путь Малика просидела поникшая, измученная, стараясь не смотреть на Иштара. Чувства накалились до такого предела, что коснись Иштар её руки, и Малика вспыхнула бы как спичка и наговорила грубостей или бросилась бы ему на шею и разрыдалась. Сейчас, глядя в окно, она ожила.

От дома к дому тянулись прозрачные стеклянные галереи и мостики с ажурными ограждениями. На открытых верандах и балконах, загороженных с наветренной стороны ширмами, росли кустарники и деревья, стояли столики и кресла. Носильщики носили по улицам паланкины, в которых сидели женщины: об этом подсказывали вышитые на шёлке цветы и затейливая драпировка стенок.