Харрелсон в огне.

Иракец с дыркой в голове, кровь течет из дырки.

Маленькая девочка смотрит.

Но теперь к его слайд-шоу добавился новый слайд: он — солдат минуты, радостный как никогда.

Радовался не он один. Кончался февраль, шли последние месяцы — а потом и недели — срока, и почти все повеселели. Конец был уже виден.

Но Ирак оставался Ираком, и не все было так уж здорово. В воздухе по-прежнему чувствовалась нервозность. Какое-то тревожное гудение. Если бы срок их пребывания был двенадцатимесячным, как им говорили вначале, то они уже были бы дома, и об этом, помимо прочего, они вспоминали всякий раз, когда забирались в свои «хамви». Погибнуть — хорошего мало, но погибнуть, когда тебе полагалось бы уже быть на родине и жить-поживать в безопасности? Однажды к Бренту Каммингзу зашел священник — сказать, что за несколько дней к нему обратились шестеро солдат, жаловались, что всё, предел, выдохлись окончательно. В госпитале фельдшер выслушивал жалобы солдат, которых отправляли домой к развалившимся бракам и опустевшим банковским счетам. В молитвенном доме проводился обязательный для посещения семинар о том, чего им ждать в предстоящие месяцы. Солдатам говорили, что вспышки травмирующих воспоминаний — это норма, беспокойный сон — норма, злость — норма, нервозность — норма, но никому от этого легче не становилось. Да и война еще не была кончена. В феврале 2008 года погибло 29 американских солдат; в марте — 39. Ранено за февраль было 216; за март — 327. 23 марта общее число убитых за войну американских военных превысило 4 тысячи.

И все же.

Время уже пошло на недели. Батальон на замену готовился вовсю. Между заданиями солдаты паковали снаряжение и считали дни, хотя все знали, что это вернейший способ накликать беду. Тридцать дней. Двадцать пять. Восемнадцать.

— Все идет хорошо, — сказал однажды Козларич, шагая вечером по притихшей ПОБ под чистым небом без следов ракет, дыша воздухом, который пах не горелым мусором и не канализацией, а просто воздухом, и в эту минуту казалось, что он прав. Стратегия борьбы с повстанческими движениями в рамках «большой волны» наконец-то, судя по всему, давала ощутимые для 2-16 результаты. Месяцы зачисток и уличного патрулирования, аресты боевиков, сооружение КАПов, открытие рынков, обучение взрослых грамоте, сотрудничество с Национальной полицией — все это, похоже, начинало приносить плоды. В Камалии канализационный проект вновь сдвинулся с мертвой точки. В другой части Нового Багдада строили общественный плавательный бассейн, чтобы приближающимся жарким летом иракцам было где освежиться. Национальная полиция, казалось, работала все активнее, несмотря на большие потери во время обстрела реактивными минами. На бензозаправочных станциях водителям приходилось ждать в очереди всего минут пятнадцать, а в иные дни и того меньше, а в нижней части маршрута «Хищники» строилась новая сторожевая вышка, высокая, как минарет, господствовавшая в небе как физически, так и символически.

По всей зоне ответственности 2-16 в восточном Багдаде люди, казалось, чувствовали себя в большей безопасности — а ведь именно ради этого сюда и прислали американских солдат.

— Межобщинное насилие в Ираке сейчас уже, я думаю, ушло в прошлое, и иракцы могут уверенно смотреть вперед, в будущее, где их ждут мир и процветание, — сказал Козларич тем вечером по радио «Мир 106 FM». — А тем группировкам, что пытаются сотворить хаос, должно теперь быть очевидно, что это у них никогда больше не получится.

Выбор. Буш сделал свой, сержанты сделали свой, Джей Марч сделал свой. Четырнадцать месяцев Козларич делал свой, и к 24 марта, когда батальону оставалось всего семнадцать дней, боевики, похоже, сделали свой.

Да, вооруженной борьбы не избежать, и это печально. Но в этой ситуации необходимо было принимать меры, и меры принимаются.

Джордж У. Буш, 28 марта 2008 года

А потом, 25 марта, за две недели до отправки 2-16 домой, все с треском развалилось.

— Ни хрена себе, — сказал солдат, глядя на то, что показывали камеры слежения вдоль маршрута «Хищники», где все было окутано черным дымом от горящих шин.

— Суки долбаные. Суки долбаные. Суки долбаные, — повторял Брент Каммингз, когда одно за другим приходили донесения о СФЗ, СВУ, взрывах, обстрелах и, наконец, об обнаруженных где-то ста сорока ракетах, нацеленных на Рустамию.

— Они говорят: если это не сработает, перейдут к фазе три, — сказал Козларич, сообщая своему командному составу о перехваченных только что переговорах боевиков, а затем, качая головой, добавил: — Я, на хер, понятия не имею, что это за фаза три такая.

Ситуация, в которой, как сказал Джордж У. Буш, «необходимо было принимать меры», — это именно она и была.

— Здорово работает «большая волна», — с горечью заметил один из солдат.

Но Козларич смотрел на вещи иначе.

— Это война, — сказал он о том, во что вылились четырнадцать месяцев применения стратегии борьбы с повстанческими движениями, и тон его был почти азартным. — Это я умею делать лучше всего. Господи, надо же…

Началось все утром далеко на юге, в населенном шиитами городе Басре. После американского вторжения, начавшегося пять лет и пять дней назад, Басра неуклонно превращалась в жуткое место, где происходили казни, где похищали людей, где исламский закон порой интерпретировали фанатичнее, чем где бы то ни было в Ираке, и виной всему этому большей частью были боевики из Джаиш-аль-Махди, подчиненные религиозному лидеру Муктаде аль-Садру. Даже после прекращения огня, объявленного аль-Садром в августе 2007 года, Басра продолжала погружаться в трясину насилия, особенно после того, как британские силы, отвечавшие за юг Ирака, в декабре отошли на окраины Басры. В конце концов терпение Нури аль-Малики, премьер-министра Ирака, лопнуло. Вопреки советам американских официальных лиц, которые уговаривали его не предпринимать ничего, что нарушило бы относительное спокойствие, наступившее в ряде районов Ирака, Малики отправился в Басру, чтобы взять ее под контроль и показать всему миру, что Ирак способен решать проблемы самостоятельно.

Но вышло не так, как он думал. После шести дней боев сообщали о тысяче убитых и раненых, о том, что боевики ДжаМ отказываются сдаваться, о нехватке воды и еды, о множестве дезертиров из иракской армии, грабящих и поджигающих магазины. В конце концов американские и британские силы начали помогать правительственным войскам, введя в действие дальнобойную артиллерию, и после того, как накал борьбы уменьшился, аль-Садр снова объявил прекращение огня, каждая из сторон провозгласила победу, произошли многочисленные похороны, и наступление, которое начал Малики, выдохлось, не принеся ощутимого результата.

Вот что увидел мир из новостей, но чего он не увидел — это событий в восточном Багдаде, начавшихся с колоссального взрыва на маршруте «Хищники» в ночь с 24 на 25 марта.

— Что за херня? — произнес военный, глядя на то, что передавали камеры слежения. Там, где раньше стояла новенькая, мощная, только что построенная сторожевая вышка, теперь виднелась лишь жалкая куча обломков.