– Просто деревня, – промолвила Найнив. – Обыкновенная, такая же, как и любая другая.

– Да. Разумеется. – Элайда холодно улыбнулась, и от изгиба ее строгих губ желудок у Эгвейн скрутило. – Расскажите мне о нем. Амерлин же не приказывала вам и о нем тоже помалкивать?

Найнив дернула себя за косу. Илэйн так внимательно рассматривала коврик, будто за его узорами таилось нечто важное, а Эгвейн, напрягая все свои способности, мучительно пыталась придумать какой-нибудь ответ. «Говорят, она способна услышать, когда лгут. О Свет, если она и в самом деле может на слух распознать ложь…» Пауза все длилась и длилась, пока Найнив в конце концов не открыла рот, собираясь что-то ответить.

И в этот миг дверь снова распахнулась. С долей удивления Шириам оглядела всех в комнате:

– Хорошо, что я нашла тебя здесь, Илэйн. Вы мне нужны – ты и твои подруги. А тебя, Элайда, я не ожидала здесь встретить.

Элайда встала, поправляя шаль:

– Все мы интересуемся этими девушками. Почему они убежали? Какие приключения за это время пережили? Они уверяют, будто мать приказала им не распространяться о произошедшем.

– Именно так, – подтвердила Шириам. – За свои проступки они будут наказаны, что и положит конец всему. Я всегда придерживалась мнения, что после понесенного наказания о проступках провинившейся, которые и стали его причиной, должно быть забыто.

Какое-то время обе Айз Седай стояли и взирали друг на друга, и их гладкие, ничего не выражающие лица сохраняли полное спокойствие.

Затем Элайда произнесла:

– Разумеется. По всей вероятности, мне придется побеседовать с ними в другое время. И на другие темы.

Она окинула трех облаченных в белое девушек предостерегающим, как показалось Эгвейн, взглядом, а затем проскользнула мимо Шириам.

Оставив дверь открытой, наставница послушниц с минуту наблюдала за тем, как Айз Седай уходит по галерее все дальше. Лицо Шириам по-прежнему оставалось непроницаемым.

С облегчением выдохнув, Эгвейн тут же услышала подобные вздохи Илэйн и Найнив.

– Она ведь мне угрожала, – произнесла Илэйн с некоторым недоверием, словно споря с собой. – Угрожала усмирением, если я не перестану быть… своевольной!

– Ты неверно ее поняла, – заметила Шириам. – Если бы за своеволие приговаривали к усмирению, то список усмиренных включал бы в себя столько имен, что тебе и не выучить. Среди женщин, добившихся кольца и шали, кротких было немного. Разумеется, последнее ни в коей мере не означает, что вам не нужно научиться действовать, когда то требуется, кротостью и смирением.

– Да, Шириам Седай, – ответствовали все три девушки практически хором, и Шириам не сдержала улыбки:

– Вот видите! По крайней мере, внешнее смирение вы уже способны выказывать. Попрактиковаться вам в этом представится уйма возможностей, прежде чем вы вновь заслужите расположение Амерлин. И мое. Но моего расположения вам добиться будет трудней.

– Да, Шириам Седай, – отвечала Эгвейн, но на сей раз ей вторила лишь одна Илэйн.

Найнив же спросила:

– Что с… телом, Шириам Седай? С… с Бездушным? Вы разузнали, кто убил его? И зачем он пробрался в Башню?

Шириам поджала губы:

– Найнив, ты делаешь шаг вперед, а потом сразу же отступаешь на шаг назад. Поскольку Илэйн твоим словам не удивляется, то для меня очевидно: вы рассказали ей обо всем – и это после того, как я велела никому не говорить о случившемся! Следовательно, в Башне уже семь человек знают, что на половине послушниц сегодня был убит мужчина. И из этих семерых двое – слуги, которым больше ничего не известно. За исключением того, что они должны держать язык за зубами. Если для тебя распоряжение наставницы послушниц не имеет никакого веса – и раз так, то я постараюсь тебя вразумить, – возможно, ты соизволишь исполнить приказ Престола Амерлин? Ты не должна говорить об этом происшествии ни с кем, кроме Амерлин и меня. Амерлин не потерпит новых слухов, достаточно тех, с которыми уже приходится бороться. Я выразилась ясно?

Не допускающие пререканий нотки в ее голосе породили дружное: «Да, Шириам Седай», однако Найнив на этом не остановилась.

– Вы сказали «семь», Шириам Седай, – заметила она. – Плюс те, кто его убил. И быть может, им помогали проникнуть в Башню.

– Вас это не касается. – Спокойный взгляд Шириам объял всех трех девушек. – Я сама проведу расспросы обо всем, что нужно выяснить об этом мужчине. Вы же забудете, что вообще что-то знаете о мертвеце. Если с вашей стороны обнаружится какое-то иное поведение… Что ж, чтобы занять ваше внимание, найдутся дела и похуже, чем чистка кастрюль и котлов. И никаких оправданий я не приму. Еще будут вопросы?

– Нет, Шириам Седай.

На сей раз, к облегчению Эгвейн, Найнив присоединилась к общему хору. Впрочем, большого облегчения девушка не испытывала. Под бдительным надзором Шириам будет вдвойне сложнее вести поиски Черных Айя. На мгновение Эгвейн почувствовала себя так, словно у нее случился приступ истерического хохота. «Если не Черная Айя нас словит, так Шириам». Желание смеяться тут же пропало. «Если только Шириам сама не из Черной Айя». Как ни старалась Эгвейн, прогнать эту мысль ей не удавалось.

Шириам кивнула:

– Вот и прекрасно. Ступайте со мной.

– Куда? – спросила Найнив, прибавив «Шириам Седай» лишь за миг до того, как у Айз Седай сузились глаза.

– Неужели ты позабыла, – строгим голосом спросила Шириам, – что в Башне Исцеление всегда проводят в присутствии тех, кто привел к нам недужного?

Эгвейн догадывалась, что запас терпения, имевшийся для них у наставницы послушниц, уже почти исчерпан, но, не сумев сдержаться, девушка выпалила:

– Значит, она и впрямь собирается Исцелить его!

– О нем среди прочих позаботится и сама Престол Амерлин. – Лицо Шириам оставалось не более выразительным, чем ее голос. – Или у вас есть причина в этом сомневаться? – (Эгвейн могла лишь покачать головой.) – Тогда, стоя здесь, вы только время теряете и напрасно подвергаете жизнь своего друга опасности. Престол Амерлин нельзя заставлять ждать.

Тем не менее, что бы Шириам ни сказала, у Эгвейн было такое чувство, что Айз Седай совсем не спешит.

Протянувшиеся глубоко под Башней коридоры, куда привела девушек Шириам, освещались закрепленными в железных кронштейнах лампами. Немногочисленные двери, мимо которых они проходили, были плотно закрыты, некоторые вдобавок заперты замками, а иные из дверей были столь умело устроены, что казались невидимыми и Эгвейн замечала их, лишь оказавшись в шаге от них. На большинстве перекрестков поперечные туннели зияли темными провалами, в глубине же других девушка могла разглядеть лишь тусклые отсветы далеких редких огней. Никого из людей она не заметила. В эти подземные переходы даже Айз Седай заглядывали нечасто. Тут не было ни холодно, ни жарко, но Эгвейн все равно дрожала, при этом чувствуя, как по спине тонкими струйками сбегает пот.