Я столкнулась с Дино в здании библиотечного корпуса. Он шел медленно, нес в руках целую гору книг, но как только заметил меня и мое желание с ним заговорить, тут же ускорился. Дверь ему открыл кто-то из учеников и вежливо пропустил вперед. Я выбежала вслед за одноклассником, тот уже практически мчался в сторону парковки.

— Дино, постой! — закричала я, побежав за ним и напрочь позабыв, для чего заглядывала в школьную библиотеку. — Ну постой же ты!

И все-таки однокласснику было, мягко говоря, наплевать на мои просьбы. Направившись к своему хэтчбеку, он открыл багажник, торопливо разместил внутри учебники, а потом зашагал к водительской двери авто. Я не успела вовремя подскочить — Дино уже сел в машину и закрыл дверь, но почему-то опустил стекло. Неужели он хотел, чтобы я бегала за ним, унижалась, просила прощения?.. Да только за что? За то, что не люблю его?

Но, вытряхнув из своей головы эту мысль, я сдавила в кулаке лямку сумки и выжидающе посмотрела в его небесно-голубые глаза. Я дышала быстрее обычного, была взволнованна, и скрыть этого не могла. Дино повернул ключ зажигания, я мгновенно подпрыгнула ближе к машине.

— Ты больше не хочешь дружить? — слетело с языка.

Он невесело хохотнул, сжимая ладонями руль.

— Дружить, Джо?!

Затем, прежде чем автомобиль помчался прочь, Дино сокрушенно бросил:

— Не сейчас, ладно? Не после того, что я узнал.

Его губы складывались в какие-то невысказанные слова, но больше он ничего не произнес. Машина просто унеслась вперед, оставив меня позади. Я наблюдала, как хэчтбек выехал со школьной территории на дорогу, как свернул налево и, словно растворился за линией горизонта.

После обеда пришлось заставлять себя снова идти в душ и приводить себя в презентабельный вид: через маму меня пригласили на чаепитие, а я, по ее мнению, не имела права отказываться. Маркус с Каталин вернулись из медового месяца, и новоиспеченная жена молодого миллионера устраивала по этому поводу прием. Ну кто придет слушать увлекательные рассказы Каталин о минувшем отдыхе? Конечно же, девчонки! А у меня с ними всегда были напряженные отношения. У меня никогда не было лучших подружек. Был друг, но и того я, кажется, безвозвратно потеряла.

Как я мысленно предвещала, так и вышло: Каталин в ее доме окружали сливки общества — богатые девочки или девочки богатых мужчин. Сама Каталин до свадьбы с Маркусом была, по-моему, обычной провинциалкой. Как и я. Не знаю, какой она была раньше, но теперь… Нет, она весьма мила, но все эти встречи, приемы, бесконечные разговоры о прекрасном не утомляют ее? А беременную Майю, например? Кстати, о детях. Я, конечно, понимала, что Каталин не могла не позвать в гости Еву, но все-таки надеялась, что счастливое материнство придержит синьорину Блэнкеншип дома. Вот только как бы не так. Ева приехала сюда вместе с младенцем.

Леон.

Они с Лукасом назвали сына Леоном. Крохотный человечек спал в плетеной переноске. Поздоровавшись со всеми, и даже с Евой, не выдавая своего к ней отношения, я присела рядом с ней. Между нами продолжал сладко посапывать ее малыш. Я не могла расстраиваться из-за мамы этого милого ребеночка, пока смотрела на него. Все вокруг смеялись, галдели, а мы с Евой то и дело просили их быть немножко тише. Мы переглядывались, она улыбалась мне, но мне было очень трудно улыбнуться ей в ответ. Оставаясь серьезной, я всматривалась в ее красивый профиль. Такая умиротворенная, спокойная, познавшая истинное счастье, как будто бы. Как будто?! Да она настоящая счастливица, раз родила ребенка от любимого мужчины! К концу бессмысленных посиделок я, сама от себя не ожидая, перестала подозревать Еву в чем-нибудь нехорошем. Леону, не прикладывая совершенно никаких усилий, действительно удалось смягчить мое сердце и пересмотреть свое отношение к его мамочке. Еще как.

Получив разрешение Евы, я коснулась нежной маленькой-маленькой ручонки ее сына. В какой-то момент мне показалось, что никто больше не разговаривал. Девушки затихли. Не знаю, каким образом я удержалась от слез умиления. Мне и правда хотелось заплакать: потому что я очень хотела родить Алистеру ребенка. Я была готова! Если бы только он был готов. Да, и если бы не нож, который он всадил мне в спину. А вообще, говоря откровенно, Алистер уже был женат — на своей работе. Не нужна была ему ни я, ни наши будущие дети.

Но ведь можно чуть-чуть помечтать? Совсем чуть-чуть.

Меньше чем через двадцать четыре часа мы с Евой встретились снова. На торжество по случаю дня рождения Алистера она приехала без сына, только с мужем. Вся богемная компания, естественно, тоже присутствовала. Гералд сказал, что шикарная яхта, на борт которой мы все поднялись, была приобретена им несколько лет назад, но, как по мне, он выглядела совсем новенькой. Блестящей! Шумный праздник добавил звука благодаря всеобщим ликованиям, когда на импровизированной сцене появились приглашенные артисты. Группа, состоявшая из трех парней-музыкантов и одной девушки-солистки, была мне незнакома. Но зажигали ребята отлично. Песни звучали на английском и итальянском языках. Спустя минут тридцать, когда гости просили музыкальный коллектив повторять на бис некоторые песни, я с удовольствием подпевала ребятам.

Я пыталась забыться. Выпила всего один бокал шампанского, почти ни с кем не говорила, сторонилась счастливых воркующих друг с другом парочек. Казалось, они были сегодня везде, на какой палубе я бы ни находилась. Но наконец-то мне дали побыть наедине со своими раздумьями; я свесилась через борт, смотрела, как пенится море, а небо — темнеет и сверкает редкими, но яркими звездами. За кормой бурлила вода; при желании можно было заглушить этими пузырящимися звуками все остальные.

Мама все испортила. Она нашла меня на самом краю палубы, чтобы нелестно охарактеризовать своих двуличных подружек. А затем мать на полном серьезе спросила меня, почему же мне не хочется сблизиться ни с кем из ее окружения. Нет, фиктивных друзей не нужно, спасибо.

— Ты видела Алистера? — пригубив бокал с белым вином, сказала мама, осматриваясь. — Это ведь его праздник, но его нигде нет. Странно, не находишь?

Я невольно тоже оглянулась по сторонам. Пульс уже набирал обороты. Я была не в состоянии привести в норму затрудняющееся дыхание. Ничего не подозревающая мать вновь повернула лицо ко мне и отметила, что я побледнела. Только она не заволновалась, а просто подчеркнула, что бледность моей кожи смотрится выигрышно с этим синим платьем-пиджаком. У меня больше не было сил находиться в ее навязчивом обществе, поэтому я чуть ли не бегом устремилась прочь от матери. Чудом не растолкав гостей, помчалась вихрем вперед и спустилась на самый нижний ярус гигантской яхты. Тут находились каюты. Я подумала, что вот здесь уж точно быть никого не могло. Все развлекались наверху. Там было в разы веселее, чем внизу: темный коридор и безлюдные комнаты. Так себе вечеринка.

Зато в этой пустоте я была одна… или нет? Из-за двери одной из кают раздался сокровенный голос. Безмятежную тишину разрезал отдаленный рокот мужского баса. Я подошла немного ближе к приоткрытой двери крайней каюты слева. Облокотившись о стену, слушала, как по-деловому сводный брат обсуждает рабочие вопросы; периодами в строгой интонации прослеживалось легкое негодование. Представляла, как Алистер устало расслабляет узел галстука… А вдруг он сегодня его на завязывал? В смысле, вообще не надевал. Я мечтала, и несбыточные мечты уносили меня далеко отсюда. Я все думала о том, как невероятен, как невинен малыш Леон. И как бы мне хотелось, чтобы у нас с Алистером был такой же… Я закрыла глаза, ощутив внутреннее спокойствие. Было очень хорошо. Кажется, я улыбалась. Но это не нарочно. И ладони накрыли живот также непроизвольно. Пора было выныривать из глупых мечтаний о нас с Алистером, о нашем будущем, но мне было так жаль покидать мир грез. Я попросила у этого вечера еще несколько секунд, пока сводный брат говорил по телефону. Погодите-ка… Я перестала слышать его голос.