– Они делают кожу более мягкой, – говорит Дастин, вспоминая, как осыпал хохочущую Санни лепестками роз. В него вчера вселился демон абсента? Или фея? Зачем он вообще приволок рыжую к себе?

– Понятно, – окидывает его странным взглядом Ларри. – Ладно… Другие ванные в доме есть?

– Есть. Там чисто.

– Тогда снимем там. Ну ты и грязнуля, приятель, – треплет его по плечу костлявой ладонью Ларри. А Дастин вдруг замечает на одной из полочек, между зубной пастой и пеной для бритья телефон, и этот телефон явно не его. Скорее всего, мобильник оставила рыжая. И Дастин, пропуская вперед всю съемочную группу, хватает телефон и кладет в карман халата.

– Так, что происходит? – спрашивает менеджер и грозит кулаком – не Дастину, а Хью, как ответственному за Дастина, который должен отвечать за все его выходки. – Какого черта ты не позаботился, чтобы квартира была в порядке?! Я же сто раз напоминал о том, что сегодня съемка!

– Все было в порядке, – говорит Хью устало. – Вчера я лично проследил, чтобы квартиру убрали.

– Ни черта тут не в порядке! – рычит менеджер и тащит актера за собой.

В спальне Дастин с подозрением глядит на кровать, не замечая знаков, которые подает ему Хью.

Затем они оказываются в гардеробной. Там все в порядке – за исключением, разве что, двух самых интимных деталей женского гардероба алого цвета, которые ведущий находит на первой полочке. Они аккуратно сложены и, по всей видимости, дожидаются хозяйку. Дастин проклинает тот час, когда встретился с Рыжим Франкенштейном.

– Это мое, – спешно говорит Лестерс, хватает белье Санни раньше, чем это успевает сделать любопытный Ларри, и закидывает на самую верхнюю полку. Теперь ему хочется не целовать, а задушить эту чертовку. Она бы еще тут посредине комнаты оставила свое идиотское бельишко, которое он вынужден был трогать!

Хью, который, кажется, понимает, в чем дело, вновь начинает подозрительно похрюкивать. А менеджер актера хмуро смотрит на ведущего, продумывая план действий на тот случай, если этот тощий кретин начнет распускать о Дастине слухи.

– Твое? – удивленно переспрашивает Ларри. – Но это же женское.

– Какая разница, – пожимает широкими плечами Дастин. – Иногда нужно почувствовать себя слабее. Узнать свою Аниму.

– А? – ничего не понимает ведущий. – Кого?

– Аниму, – покровительственным тоном говорит Дастин. – Женский архетип в психике мужчины. Анима, Анимус, Юнг… Ничего не говорит?

– Не очень, – признается Ларри.

– А мы проходим в Хартли в контексте изучения древнегреческой литературы, – говорит Дастин, – и сопоставления ее с психоанализом, для того чтобы лучше понимать принцип духовного осмысления ролей.

– Понятно, – говорит ведущий. – Замечательно. Продолжаем!

Во время третьего дубля, в самый неподходящий момент, звонит чей-то телефон – раздается рок-музыка, громкая и тяжелая. Громыхают барабаны, воет гитара, скрежещет бас и тяжелыми волнами обрушивается на уши брутальный мужской голос, поющий что-то о говорящих свиньях, которые возомнили себя людьми.

– Кто не выключил телефон?! – орут Ларри и менеджер Дастина одновременно. И все с непонимающими лицами начинают проверять мобильники, пытаясь понять, кому звонят. Особенно недоволен Дастин – он уже порядком устал. Однако каково же становится его изумление, когда Хью говорит ему:

– Это, кажется, у тебя…

Ничего не понимая, Дастин лезет в карманы своего роскошного черного халата, дабы доказать, что его мобильник – в спальне, и натыкается рукой на телефон Санни, о котором он уже благополучно забыл. Именно он разрывается от звонка.

Вся съемочная группа в недоумении смотрит на актера, не зная, что сказать, а сам он не отрывает взгляда от экрана телефона, на котором высвечивается фото звонившего. Это широкоплечий парень без футболки, демонстрирующий татуировки на обеих руках и задорно высунутый язык. «Чет», – подписан входящий звонок. И Дастин щурится – вот, значит, как выглядит парень Рыжего Франкенштейна. Чет, значит.

– Может, ответишь? – ласково спрашивает его менеджер.

– Не хочу, – раздраженно говорит Дастин, отклоняет наконец звонок, а потом и вовсе вырубает телефон – чтобы тот не мешал. Почему у него становится злобно на душе, он и сам не знает.

После съемок в гардеробной, где Дастина заставляют показывать едва ли не все, что он носит, они возвращаются в спальню, к которой она примыкает. Их следующий пункт – кухня и гостиная. Однако внимательный Ларри вдруг что-то замечает и радостно несется к наскоро заправленной кровати.

– А что у тебя под кроватью торчит? – спрашивает ведущий и резко становится на четвереньки, чтобы заглянуть под нее.

И Дастин понимает, что не сможет объяснить им наличие рыжей полуобнаженной девицы у себя дома.

* * *

До того славного момента, как в спальню кто-то заходит, я почти полтора часа провожу под кроватью в компании с полом, тем самым одеялом и кедами. У меня то затекают руки и ноги, то жутко хочется кашлять, то пить, то вдруг начинает тошнить. От воспоминаний о поцелуях прошлой ночью становится плохо, и мне срочно требуется в ванную комнату, чтобы хорошенько почистить зубы. Я больно кусаю себя за руку, когда вдруг чувствую, что при мысли о губах Лестерса вновь появляется горячий солнечный луч, который падает на живот и легко скользит его, дразня кожу.

Я не знаю, как могла позволить себе подобное, и не могу оправдать себя алкоголем – это лишь отягощает мое преступление! Как же так? Что актеришко сделал со мной, чтобы я так спокойно позволила ему целовать себя, прижимать к груди и запускать мерзкие пальцы мне в волосы?! Срочно в душ, срочно смыть с себя эти прикосновения!

От одной мысли, во что я одета и кто носил это раньше, мне становится еще гаже, и я молча проклинаю Лестерса, лежа на животе и уронив голову на скрещенные руки.

Когда наконец раздаются громкие голоса и в спальню заходят люди, мне становится страшно и весело одновременно – вот будет умора, если меня найдут здесь прямо во время передачи о домах звезд. Ведущий будет чрезвычайно доволен! Наверное, передача взорвет все рейтинги.

– Неплохая спальня, Дастин, – раздается высокий капризный голос совсем недалеко от кровати. – Подгони мне контакты твоего дизайнера!

– Без проблем, – отвечает Лестерс небрежно, но я почему-то уверена, что он нервничает. Так, и когда я успела так изучить господина актеришку?

Я вижу множество ног и молюсь, чтобы головы, крепящиеся к этим ногам, не увидели меня.

– Сначала снимаем здесь, потом идем в ванную и гардеробную, – говорит ведущий совсем неподалеку от меня. – Парни, вот здесь и здесь возьмете крупным планом. Только, пожалуйста, кто-нибудь, заправьте постель!

– Минуту, сейчас сделаю! Дастин, а где одеяло? – раздается голос Хью.

– Я сам! Оно упало! – подскакивает к кровати Лестерс, а я спешно перекатываюсь, освобождая одеяло, на котором лежу. Он становится на четвереньки и заглядывает под кровать. Мы встречаемся взглядами. У него в глазах ярость, у меня, подозреваю, тоже. Но я умудряюсь показать Лестерсу язык. А он, прежде чем вытащить одеяло, успевает скорчить злобную гримасу. После чего бодро вскакивает и лично расстилает одеяло, а после – покрывало, валявшееся на полу.