Врач показывает на снимке, а потом демонстрирует – пытается захватить невидимый карандаш заведенной за спину рукой.

– Понимаете? Самому так невозможно.

– Вижу.

В отделении полиции Зуев и Есеня смотрят на разложенные по столу фотографии подростков.

– Почему нет видео? Карандаш – это же очередной ход. Должно быть в сети.

– Так не убили же… Вот и не выкладывают. Неужели кто-то из этих ребят?

– Из подростков в ДК в тот день был только хор.

– … Задерживаем всех. На месте разберемся.

– Так нельзя.

– То есть?

– Начать аресты – все равно что предупредить об облаве.

– Ждать некогда. Возьмем всех одновременно. По крайней мере, отсюда они ничего не смогут сделать.

Из подъехавшего «газика» в отделение ведут десять подростков – кто-то напуган, кто-то разозлен. Есеня наблюдает за этой «процессией», стоя у машин. Есеня параллельно прокручивает через телефон форум даркнета.

– Десять привезли. Пятерых везут. Слава пока в больнице, но сегодня должны домой перевезти. Охрану не снимаем. Еще шестерых ищем.

Есеня выразительно смотрит на Зуева.

– С нашей стороны – все строго, заранее узнать никто не мог! Найдем!

В сообщениях – грузится видео. Есеня кидает взгляд на экран телефона. И выразительно поворачивает телефон к Зуеву.

– Этого тоже ищете?

Видео еще не запустилось, на стопе – но видно, что в кадре человек в балаклаве.

– Группу на выезд – быстро!

– Куда?!

– Разберемся по ходу!!

Установив мобильный, убийца садится перед ним на корточки, чтобы его было лучше видно.

– Если можно все – значит, можно все. Если тебя штырит – положи на все остальное! Главное в жизни – эмоции. И это всегда должно быть ГРОМКО!! И чтобы глаза горели. Чтобы все горело! Жизнь – огонь!!

Машина группы захвата несется по улицам, следом – машина Зуева. С Зуевым – Есеня. Продолжает следить за тем, что происходит на видео: убийца ходит по заднему фону, таскает какие-то канистры.

– Поселок Алексеевский! Стройка у леса!

Убийца продолжает свою речь:

– Я тут жду гостей на свой огонек!

Зуев давит на газ. Убийца разливает жидкость из канистр – по периметру комнаты, проливает дорожки. Выливает жидкость в таз. Тряпкой, обернутой вокруг палки, выводит на стене – 4 20 99. Группа захвата в защитных костюмах продвигается по стройке – у руководителя группы чертежи здания, он указывает, куда идти. С одного из этажей выглядывают рабочие. К группе идет прораб. Испуган.

– Сколько людей внутри?

– Человек… десять… Двенадцать! Все легально, у всех прописка!

– Выводи!

По плану – помещение, где убийца, следующее. В дверях пустая канистра валяется. Руководитель командует знаками. Группы захвата в защитных костюмах залетает в помещение… Убийца отбрасывает в сторону канистру. Оглядывает помещение. Снова поворачивается к камере. Два пальца вверх! Он чиркает зажигалкой и бросает ее на пол. Вспыхивает дорожка разлитого топлива, и огонь устремляется в помещение.

– Ю-ху!

Огненный мешок – ловушка. Горящие цифры на стене. Есеня видит стену огня. Огонь пляшет в окнах стройки. В этот момент к стройке подлетает пожарная машина.

Есеня распахивает дверь номера. Включает свет и вздрагивает. На нее оборачивается сидящий на кровати Меглин. Пьет чекушку виски из мини-бара. Есеня прикрывает за собой дверь, запирается на цепочку. Молча смотрят друг на друга. На столе батарея бутылочек из мини-бара. Меглин смотрит запись пожара. Есеня смотрит на него – нечесаный, в заскорузлой крови, похож на бомжа.

– Тебе бы помыться, если честно.

– Мне щас так проще. С пейзажем сливаюсь. Само-убился, значит? Молодец… Поступок… Только зачем? Он же славы хотел…

– Может, тюрьмы боялся?

– Такие не боятся. Отбоялись свое. Все видели. А в тюряге тоже слава… За себя человеку не страшно. За других страшно.

– Он… боялся не за себя. За других? Своих товарищей? Что мог их выдать?

– Не выдал. Вас позвал. Путает. Отвлекает.

– От чего?

– Ошиблись где-то… Они. И вы ошиблись.

Есеня смотрит на него непонимающе.

– Там червяки были и тут – ползают. А где не было – почему?

– Не было видео с карандашом. Но там и жертва жива.

Меглин пожимает плечами. Мальчик выходит из ванной, вытирая голову. Хватает последнюю бутылочку с виски. Меглин бьет его по руке, отбирает.

– А ну брысь отсюда.

– Что?

– Жертва, жертва… Разве это за жертва – живая?

Есеня вдруг вскакивает, бежит к двери.

– Я сейчас, быстро проверю. Не уходи. И… помойся все-таки.

Выходит из номера. Мальчик, утопая во взрослом банном халате, смотрит на Меглина и кивает одобрительно. Машина Есени останавливается у дома Славы. От припаркованной рядом полицейской машины идет полицейский.

– Они дома?

– Никто не выходил.

Есеня давит на звонок. Ответа нет. Ждет. Снова давит. Тихо. За спиной у Есени – несколько сотрудников полиции. Она снова давит на звонок… Принюхивается… И резко метнулась в сторону.

– Ломайте!!

Шипит конфорка – идет газ. Мать Славы, замотанная скотчем, на стуле посреди кухни. Кровь на лице натекла из ссадины на голове. Она почти уже без сознания, надышалась газом. Слышно, как выбили дверь. Есеня первой залетает на кухню. Вырубает газ. Широко распахивает окна.

Слышен грохот – в квартире ломают другую дверь. Есеня тем временем развязывает мать Славы. Она вяло пытается понять, что происходит.

– Он… ударил меня… Мой сын…

В дверях возникает один из сотрудников.

– Его нет, по пожарной лестнице ушел!

Есеня как раз освободила мать Славы и подхватывает ее, иначе бы та упала. Морщится от боли из-за татуировки.

– Я знаю… Он это все сам!

Она вспоминает их разговор.

– У тебя время есть?! Значит, будем репетировать!

– Ладно…

Слава входит в комнату. Закрывает дверь. Медленно проходит к письменному столу. Садится. Спиной к окну. Видно – он на нерве. Секунду думает. Собирается с мыслями. А потом делает все очень быстро. Достает заточенный карандаш. Проверяет остроту. Встает. Зажимает карандаш дверцей шкафа – чтобы торчал острием на высоте его лопатки. Рвет на себе рубашку, как будто была драка. Распахивает окно. Подходит к шкафу. Примеряется – и спиной бросается на карандаш. Кричит от боли.