– … Что мне делать?

– Ничего. Ход не твой – ничего не можешь. Он сейчас ходит.

– И что, оставить как есть?! Нужно что-то делать, у него моя дочь!

– Есеня, по-моему, вам лучше не горячиться и послушаться Родиона.

– Да? И что делать, жучки с ним вместе искать? Телики ломать? Ты мне поможешь? – обращаясь к Меглину, она нервничает, тот молчит. – Ладно. Сама разберусь.

Есеня поворачивается к Софье Зиновьевне.

– Надо бы уехать отсюда. Чем скорее, тем лучше. За мной могут следить и здесь.

На берег реки выезжает машина. Останавливается. Выскакивает пес. Почти сразу уносится в сторону воды. Следом появляется пара, он сразу привлекает ее к себе, они целуются, он запускает ей руки под одежду.

– Что, прям тут? Увидят же!..

– Да нет никого…

Он тянет плед с заднего сиденья машины – и широким жестом расстилает его прямо на берегу. Пес бегает по берегу вдоль воды. Крутится. Что-то вынюхивает. Возле машины пара занимается любовью – прямо в одежде. Пес роет склон песчаного берега. Схватив что-то, бежит по склону вверх. Парочка у машины ускоряется – кульминация близко. Пес бежит в их сторону. Она обвила руками его спину. Какой-то резкий запах ударил в нос, и она невольно повернула голову. Собака рядом – в зубах у нее находка: отрезанная женская рука. Вопль ужаса разносится над рекой.

Есеня в доме. Горят только несколько настольных ламп – царит полумрак. Она говорит по телефону с Женей.

– …Ну все, я сейчас буду…

– Оставила дверь открытой.

– Не боишься, что тебя украдут?

Есеня располагается сбоку от двери – в тени ее не видно.

– Ты же меня найдешь.

Пистолет в руках. Смешок на той стороне.

– Да все – я тут.

Во двор заезжает машина Жени. Есеня отодвигается от окна – чтобы ее не было видно. Отключает телефон. Ей слышно, как хлопнула дверь во дворе. Есеня осторожно бросает взгляд в окно – видит, как человек прошел от машины к дому – осторожно продвигается к входной двери. «Женя» на пороге медлит. Осторожно трогает дверь. Убеждается, что открыто. Есеня вскидывает пистолет, готовая вынести ему мозги. Женя шагает внутрь, и Есеня едва успевает убрать оружие: потому что это не Женя. Один из его сотрудников. С букетом. Смотрят друг на друга. Хотя пистолет уже убран, сама поза притаившейся сбоку от двери Есени напрягает вошедшего. Тишину нарушает звонок. Есеня, через паузу, отвечает:

– Жень. Где ты?

– А-а, вошел уже!

Женя сидит перед монитором ноутбука. На нем идет трансляция с камер, установленных по дому. На одном из сегментов монитора видна Есеня и вошедший сотрудник.

– … Я сегодня уже не приеду.

– Вижу.

– Не мог удержаться. Маленький розыгрыш.

В доме Есеня делает шаг к сотруднику и забирает у него букет.

– Хочется сказать спасибо. Лично.

Женя видит, как Есеня выталкивает сотрудника из дома, захлопывает за ним дверь

– Когда ты будешь?

Женя с улыбкой наблюдает за нею с монитора; нажимает клавиши, делая снимки экрана.

– Наконец-то наши отношения становятся похожи на нормальные – жена дома, переживает, когда вернется муж…

Есеня сует букет в корзину для мусора.

– … Я не расслышала.

– Да мы же Меглина в круглосуточном режиме ищем – я в кабинете посплю…

Есеня прислоняется спиной к стене.

– … Я хочу увидеть дочь. Где она?

– Попозже. Закончишь с работой.

– С какой работой?

На следующий день Худой и Есеня идут по коридору морга к прозекторской.

– В Подмосковье, на берегу, нашли массовое захоронение. Наш клиент.

– Сколько тел?

– Пять, минимум… А может, десять. Экспертиза точней скажет.

Она смотрит на него с удивлением – шутит? Он открывает ей дверь, пропуская вперед. На столе лежат в ряд десять женских рук. Тут и правые и левые, на одной татуировка, на другой – кольцо на пальце. Над руками стоит Антоныч. Указывает Есене.

– Вот эти и эти – пара, эти еще не проверил. Вот эти четыре – разным людям принадлежат. Так что то ли семь, то ли восемь тел. Женских. Разрезы ровные. Уверенные. Мясо рассекли. Кость – пилой.

– Заранее подготовился.

– И руку набить успел.

– А это что?

Она указывает. Поскольку руки лежат в ряд, это особенно очевидно – на каждой есть странное характерное повреждение вдоль всех пальцев, как будто кто-то сильно-сильно надавил ребром линейки, почти в одном и том же месте у разных рук.

– След от стеклоподъемника в машине. Травма получена при жизни. Судя по тому, насколько травмированы ткани – механизм усилен. – Антоныч показывает на углубления на коже.

– Он зажимал им руки стеклом машины?

– Фиксировал.

Есеня внимательно рассматривает лежащие в ряд руки.

– Сколько они пролежали в земле?

– Вот эти дольше всего. Яна… пропала год назад. Даша – восемь месяцев.

Фотографии девушек – на столе начальника отделения Морозова, в открытых тонких папках, с заполненными заявлениями. Обе девушки – спортивные брюнетки с короткими стрижками, того же типажа, что Есеня. Есеня изучает фотографии.

– … Дайте времени хоть до конца недели! Каждый месяц знаете, сколько человек по области пропадает? Двести! Это в год – почти две с половиной тысячи… – Морозов нервничает.

– … Ищите типаж. Девушки, двадцать – двадцать пять лет. Найдется пара сотрудников проверить архив?

Морозов нехотя кивает. Есеня перелистывает короткие заявления, проверяя, что еще есть в папках – а больше и нет ничего.

– Не вижу протокола допроса родственников.

– Заявления же есть. Говорю вам – у нас по двести человек в месяц пропадает, мы реально не успеваем…

Не слушая дальше, Есеня молча забирает папки и уходит. Она едет к родителям первой девушки. Мать Даши сидит, утирает глаза платком. Отец рядом – за плечи обнимает. И время от времени косится в телевизор, который работает постоянно, хоть и без звука.

– Куда Даша шла в тот вечер?

– Уже не помню… Гулять… Может, в гости…

– Вы подали заявление на третьи сутки.

– Так по закону же – все верно..

– Нет такого закона. Заявление обязаны принять сразу.

– Ну мы ждали… Мало ли. К знакомым ушла. К друзьям…

– А вы звонили – знакомым и друзьям?