Чтобы унять бешеное сердцебиение, яостановилась, прижала руки к груди и замерла, словно изваяние. Но ведь тетка вхламиде ушла, а Игорь остался стоять, опершись на парапет. Впрочем, может, онвовсе даже и не стоял, а висел без сознания, потом упал в воду и утонул.Следовательно, исчезнувшая тетка может рассказать абсолютно все о преступлении.Но от нее не осталось ничего, кроме ярко-красного, дорогого кошелька с деньгами.И что теперь делать?

Плохо помня, как я добралась до дома, вошла вприхожую и мгновенно услышала голос Верушки:

– Ау, кто бы ни был пришедший, сначалавытри ноги о тряпку.

– Это я!

Няня высунулась в коридор.

– Хорошо. Ботиночки отскребла? Теперьбери их в руки и ставь на место. Сама справишься?

Я кивнула.

– Вот и молодец, – одобрилаВерушка, – ступай на кухню и поешь, я сделала творожную запеканку. Отрежькусок чистым ножом, положи на тарелочку, аккуратно слопай, потом отнеси пустуюпосуду в раковину, стол протри тряпочкой, не накроши на пол, уходя, не забудьвытереть ножки. Сделаешь все как надо?

– Угу.

– Отличненько, значит, могу тебя оставитьодну?

– Да.

– Пойду пока у Кати в комнате коверпочищу, – сообщила Верушка. – Кстати, ты чего такая мрачная?

– Голова болит, – соврала я.

– Помой ее, – мигом посоветоваланяня, – грязь с волос стечет, и легче станет. Ну, ступай кушай!

Верушка исчезла. Я покорно пошлепала на кухню,увидела на столе очень красивую, похожую на торт, запеканку, повернулась, чтобывзять нож, и услышала возмущенный голос Верушки:

– Лампа! Это что?

От неожиданности я вздрогнула и уставилась наняню. Та держала в руках небольшой пакет темно-коричневого цвета с краснымиручками.

– Просто безобразие, – возмущаласьВерушка.

– Действительно, – голосом, полнымотчаяния, воскликнула я, – совсем забыла! Давай разберу, в этом кулькевещи Оли Белкиной, нам в больнице их отдали. Совсем забыла про пакет. Нехорошополучилось, сейчас поем и разложу.

Верушка осторожно поставила ношу в коридоре ивдруг снова вскрикнула:

– Лампа! Зачем ты это сделала?

– Что?

– Посмотри на стол!

Я оглянулась и ахнула. Около блюда сневероятно красивой запеканкой высились мои кроссовки.

– Ой! Сама не понимаю, как такое вышло.

– Лампа!!!

– Извини, пожалуйста.

– Лампа!!!

Я схватила обувку.

– Прости, прости, прости! Наверное, язадумалась, принесла обувь в руках на кухню и водрузила на стол. Сейчас снимускатерть, прокипячу ее, обработаю хлоркой всю кухню, разложу из пакета вещиОли.

Лицо Верушки приобрело нормальный цвет.

– Сама я виновата, – в сердцахвоскликнула няня, – знала ведь, что ничего никому поручить нельзя. Ступайразбери пакет в ванной, очень осторожно. Сумеешь?

– Да, конечно.

– Впрочем, нет, не надо, – быстропеременила решение Верушка, – посиди пока где-нибудь, только грязи ненатряси, я сама все сделаю.

– Я вполне способна справиться с нехитройзадачей опустошения кулька.

– Ты и на кухне обещала вести себяаккуратно, – горестно вздохнула Верушка, – и что вышло? Вот они,смотри, ползут! Их миллиарды, тьма!

– Кого? – попятилась я.

– Микробов. Ладно, не беда, ошибитьсяможет каждый. Иди отдыхай, – завздыхала Верушка.

– Нет, я займусь вещами Оли.

– Спасибо, не надо!

– Ты считаешь меня дурой, неспособной насамые элементарные действия?

– Нет, – живо отреагировала Верушкаи с фальшивым негодованием добавила: – Ну как ты такое могла подумать.

Я схватила пакет и двинулась в сторону ванной.

– Может, все же к телику пойдешь? –с надеждой спросила няня. – Устала, небось.

– Сначала дело, потом отдых, –возвестила я, – мне следовало сразу распаковывать вещи, а если не сделалаэто вовремя, то сейчас исправлю ошибку.

В полиэтиленовом мешочке оказались туфли Оли,ее юбка и нижнее белье. Кофточка и куртка отсутствовали. На самом дне лежаланебольшая сумочка. Я раскрыла кожаный мешочек, внутри нашлись ключи от нашейквартиры, губная помада и мобильный телефон, такой же, как у меня, не самойновой модели.

Я сунула в стиральную машину измятые тряпки,вымыла туфли, поставила их на половую тряпку, потом пошла к себе в спальню иневесть зачем сунула сотовый Оли на подзарядку. Моя «заправка» идеально подошлак ее аппарату. Мобильник тихонечко пискнул, экран осветился, появилась надпись:«Батарея заряжается». Аппарат не был выключен, он просто умер от голода, носейчас оживал, получая нужную порцию энергии.

Я переоделась, сбегала умыться, потомзаглянула на кухню, отрезала кусок запеканки и в мгновение ока слопала его.Творожник оказался неимоверно вкусным. Облизнувшись, я положила себе еще однупорцию и, воровато оглядываясь, пошла к себе. Верушка велит есть только накухне, она не одобряет просмотр сериала и одновременное поедание пиццы,бутербродов и орешков. Да оно и понятно: еще накрошат вокруг, и побегут микробыпо квартире.

Благополучно добравшись до своей комнаты, язалезла в кресло с ногами и принялась есть творожник. Моментально в спальнюподтянулись все, одетые в пижамы, собаки. Я быстро запихнула в рот последнийкусочек и сказала:

– Все, вы опоздали, если хотите, можемпосмотреть сериал вместе. Кстати, с огромным бы удовольствием слопала еще кусокзапеканки, но боюсь, Верушка просечет, чем Лампа втихаря занимается у телика.Хватит на сегодня кроссовок, водруженных на стол.

В комнате раздалась отрывистая трель, явздрогнула и поняла: звонит мобильный Оли. Пальцы схватили трубку.

– Алло, – сказала я и закашлялась.

– Сволочь! – донеслось изтрубки. – Ах, какая ты дрянь, мерзавка, гнида. Клялась в любви, а потомнагадила!

– Простите, – попыталась я перебитьразгневанного мужчину, – с кем имею честь разговаривать?

Хриплый смех неприятно резанул слух.

– О какой чести ты говоришь, сволочуга?!

– Вы кто?