Луна подняла руку. На кончики пальцев лег лунный свет – тягучий, сладкий. Он падал с пальцев бабушке в рот и пронизывал ее тело. Щеки старой ведьмы порозовели. Лунный свет проник сквозь кожу девочки, и кости ее тоже налились светом.

– Надолго этого не хватит, – проговорила бабушка. – Я нынче как старое дырявое ведро, магия во мне не задерживается. Она тянется к тебе. Все, что я имею, все, чем я была, тянется к тебе, моя Луна. И так оно и должно быть.

Она повернулась и положила руку на щеку Луны. Луна переплела пальцы с бабушкиными пальцами и в отчаянии сжала.

– Пятьсот лет – долгий срок. Чересчур долгий. А у тебя есть мать, и она тебя любит. И любила все эти годы.

– Дружок, – сказал мужчина. Он плакал, и некрасивые крупные слезы катились по изрезанному шрамами лицу. Ножа у него больше не было, и опасности он не представлял, но Луна поглядывала на него с опаской. Мужчина приблизился и протянул левую руку.

– Стой где стоишь, – холодно сказала Луна.

Он кивнул.

– Дружок, – повторил он. – Друг мой, которого я знал в птичьем обличье. Я… – Он сглотнул, вытер слезы и высморкался, вытерев нос рукавом. – Прости, если это звучит грубо, но… эх!

Голос его умолк. Луна подумала, что могла бы остановить его, преградив путь камнем, однако быстро отбросила эту мысль, потому что лежавший поблизости валун тут же стронулся с места и угрожающе приподнялся над землей.

«Не тронь», – подумала она, оттолкнув камень взглядом. Камень с недовольным стуком упал на землю и послушно укатился прочь.

«Надо быть осторожней», – подумала Луна.

– Значит, это ты – ведьма? – снова заговорил мужчина, не сводя глаз с Сян. – Ты – ведьма из леса? Это ты каждый год требуешь в жертву младенца и грозишь разрушить город?

Луна одарила его холодным взглядом.

– Моя бабушка никогда ничего не разрушала. Она хорошая и добрая и обо всех заботится. Спроси в Вольных городах, уж там-то все это знают.

– Но кто-то же требовал жертвы, – возразил мужчина. – Не она. – Он показал на женщину с бритой головой. На плечах у женщины сидели бумажные птицы. – Это я точно знаю. Я сам видел, как у нее забрали ребенка.

– Помнится мне, – зло проворчала женщина, – что ты сам его и забрал.

Мужчина повесил голову.

– Это были вы, – прошептала Луна. – Я вспомнила. Вы были еще мальчик. От вас пахло опилками. И вы не хотели… – Она умолкла. Нахмурилась. – Старик на вас страшно рассердился.

– Да, – сдавленным голосом подтвердил мужчина.

Бабушка попыталась подняться, и Луна бросилась к ней, чтобы помочь. Сян жестом отослала ее прочь.

– Хватит, детка. Я еще могу держаться на ногах. Не такая уж я старая.

Но она была старая, и прямо на глазах Луны становилась еще старее. Конечно, в глазах девочки Сян всегда была старой, но теперь… Теперь это была какая-то другая старость. Казалось, что Сян в любой миг может рассыпаться в прах. Ввалившиеся глаза были окружены темными кругами. Кожа приобрела цвет пыли. Луна снова собрала на пальцы лунный свет и дала бабушке выпить.

Сян смотрела на мужчину.

– Надо идти, и как можно быстрее. Я шла спасать очередного брошенного ребенка. Я спасаю их из года в год, одно небо знает, сколько лет. – Задрожав, она шагнула на неверных ногах, и Луна подумала, что, может быть, все еще обойдется. – На болтовню времени нет.

Луна обняла бабушку за талию. Ворон на плече захлопал крыльями. Луна повернулась к сидящей на земле женщине и протянула ей руку.

– Ты пойдешь с нами? – спросила она и затаила дыхание. Сердце в груди Луны бешено забилось.

Женщина на потолке.

Бумажные птицы в окне башни.

Она здесь, она здесь, она здесь.

Женщина подняла взгляд и посмотрела Луне прямо в глаза. Приняла протянутую руку и встала на ноги. Сердце Луны взлетело, как на крыльях. Бумажные птицы зашелестели, загомонили и поднялись в воздух.

Сначала Луна услышала звук шагов у дальнего края скалы, и только потом заметила пару горящих глаз. Пружинистый тигриный шаг. Но это был не тигр. Это была женщина – высокая, сильная, явно наделенная магией женщина. Магия ее была острой, твердой и безжалостной, точно изогнутый клинок. Это была женщина, которая хотела заполучить башмаки. Она пришла.

– Здравствуй, Пожирательница Печали, – сказала Сян.

– Глерк!

– Тихо, Фириан! – отмахнулся Глерк. – Я слушаю!

Они видели, как Пожирательница Печали поднималась к скале, и от этого зрелища у Глерка кровь застыла в жилах.

«Пожирательница Печали! А ведь столько лет прошло!»

Она ничуть не изменилась. Что за дьявольский замысел гнал ее вперед?

– Ну Глерк!

– Никаких «ну»! Она не знает, что мы здесь. Устроим ей сюрприз!

Минуло много лет с тех пор, как Глерк в последний раз выходил на бой с врагом. Или устраивал сюрприз негодяю. Когда-то он отлично справлялся. Он мог биться пятью мечами одновременно – по одному в каждой руке, а пятый держал цепким кончиком хвоста, – и выглядел так грозно и непобедимо, что противники нередко сами бросали оружие и молили о перемирии. Это вполне устраивало Глерка, ибо он считал, что насилие, пусть оно порой и необходимо, не достойно цивилизованного существа. Он предпочитал улаживать ссоры с помощью доводов разума, с помощью красоты, поэзии и убеждения. Дух Глерка был сродни Топи – он стремился творить и сохранять жизнь. При мысли об этом он ощутил такой прилив тоски по Топи, что зашатался и едва не упал.

«Я спал. Я был убаюкан любовью к Сян. Я должен жить в мире, а я устранился. Я просидел в болоте сотни лет. Какой позор».

– ГЛЕРК!

Болотный кошмар поднял глаза. Фириан все-таки взлетел. Он все еще продолжал расти и за то время, что Глерк на него не смотрел, успел стать еще немного больше. И все-таки, несмотря на непрекращающийся рост, Фириан как-то исхитрился совладать с собственными крыльями и поднялся выше верхушек деревьев, намереваясь разведать обстановку.

– Там Луна, – крикнул он. – С ней какой-то дурацкий ворон. Ненавижу воронов. Все равно меня Луна любит больше.

– Ты не умеешь ненавидеть, Фириан, – поправил его Глерк. – Это не в твоей природе.

– А еще там Сян. Тетушка Сян! Ей плохо!

Глерк кивнул. Этого он и боялся. Что ж, она, по крайней мере, вернулась в человеческое обличье. Было бы куда хуже, если бы Сян так и осталась преображенной, не сумев произнести слова прощания.

– Что еще ты видишь, друг мой?

– Там какая-то тетя. Даже две. Одна ходит как тигр, а другая совсем не такая. У нее нет волос. И она любит Луну. Я отсюда вижу. А почему это она любит Луну? Это наша Луна!