Не было больше видно луны. Не было видно звезд. Плотная пелена дыма застилала небо.

«Мама, – думала Луна. – Это – моя мама. Женщина на потолке. Руки в окне Башни. Она здесь, она здесь, она здесь». В этот миг сердце Луны могло вместить в себя весь мир. Она влезла к маме на спину, покрепче прижалась щекой к ее шее и крепко закрыла глаза. Старую Сян мать Луны очень бережно взяла на руки, а Антейну и Луне велела покрепче ухватиться за ее плечи. Ворон вцепился в Луну.

– Осторожнее с Глерком, – крикнула Луна Фириану. Дракон нес Пожирательницу Печали в лапах, но держал ее на отлете, словно она была ядовитой. Болотный кошмар распластался у него на спине в той самой позе, в какой сам Фириан столько лет ездил на спине у Глерка.

– Я всегда осторожен с Глерком, – серьезно сообщил Фириан. – Он такой хрупкий.

Земля затряслась. Пора было уходить.

Жители Протектората увидели облако дыма и пыли, быстро продвигавшееся к городским стенам.

– Это вулкан! – закричал какой-то человек. – У него выросли ноги! Он идет к нам!

– Не говори глупостей, – возразила женщина. – Откуда у вулкана ноги? Это ведьма. Все-таки явилась. Ну да кто бы сомневался, что она придет.

– А вон там большая птица, видите? Похожа на дракона и летит сюда. Птица, птица как есть. Драконов-то больше не бывает, верно?

Безумица остановилась у самой стены, и Антейн с Луной кубарем скатились с ее спины. Не теряя ни минуты, Антейн бросился вперед, в ворота Протектората. Луна осталась. Безумица бережно опустила Сян на землю и помогла ей встать на ноги.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила безумица. Глаза ее метались туда-сюда, ни на чем надолго не задерживаясь. На лице сменяли друг друга мириады выражений, одно за другим, одно за другим. Она и впрямь безумна, поняла Луна. Или не безумна, а просто сломлена. А сломанное порой можно и починить. Она взяла мать за руку и преисполнилась надежды.

– Мне нужно подняться повыше, – сказала Луна. – Надо как-то защитить город и людей, когда будет взрыв.

Подбородком она указала на дымящуюся вершину вулкана. Сердце у нее сжалось. Дом-дерево. Сад. Куры и козы. Уютное Глерково болото. Все это сейчас испарится – если уже не испарилось. Это плата. За все надо платить.

Безумица провела Луну и Сян в ворота и показала им, как подняться на стену.

Луна ощущала в матери магию, но иную, не схожую со своей собственной. Магия Луны обитала в каждой косточке, каждой клеточке тела. Магия матери была больше похожа на безделушки, которые положили в корзину, а потом долго несли, не заботясь о сохранности, и в корзине остались одни лишь обломки и осколки. И все-таки Луна кожей ощущала материнскую магию – а вместе с ней тоску и любовь своей мамы. Под их влиянием сила самой Луны нарастала и упорядочивалась. Луна чуть крепче сжала материнскую руку.

Рядом приземлились Фириан, Глерк и Пожирательница Печали, пребывающая почти в беспамятстве.

Жители Протектората с криками ужаса разбежались от стены, как ни кричал им Антейн, что бояться им нечего. Сян посмотрела на курящуюся дымом вершину.

– Есть им чего бояться, ох есть, – мрачно сказала она. – Да не того они боятся.

Земля содрогнулась.

Антейн звал Этину.

Фириан звал Сян.

– Кар-р, кар-р, кар-р, – закричал ворон. Это значило: «Луна, Луна, Луна».

Глерк прикрикнул, чтобы все замолчали и дали ему подумать.

Вулкан изверг столб дыма и пламени. Сила, которую он некогда пожрал, теперь рвалась наружу.

– А это можно остановить? – шепотом спросила Луна.

– Нет, – ответила Сян. – Один раз, давным-давно, уже останавливали, но это было ошибкой. Один хороший человек впустую отдал тогда свою жизнь. И один хороший дракон тоже. Вулкан должен извергаться, мир – меняться. Таков уж порядок вещей. В наших силах – защищать и оберегать. Я одна с этим не справлюсь – уже не справлюсь, – и, подозреваю, что и ты тоже. Но вместе… – Она посмотрела на мать Луны. – Вместе мы, пожалуй, справимся.

– Я не знаю, что делать, бабушка, – призналась Луна, изо всех сил стараясь не плакать. Слишком многое нужно было узнать, и слишком мало времени на это было отведено.

Сян взяла Луну за другую руку.

– Помнишь, когда ты была маленькой, я учила тебя делать пузыри и заключать в них цветы?

Луна кивнула.

Сян улыбнулась.

– Ну вот. Знания ведь хранятся не только в мозгу. Тебе поможет тело, сердце, интуиция. Иногда у воспоминаний бывает собственный разум. Цветок в пузыре был защищен от внешнего мира, помнишь? Делай пузыри. Пузыри в пузырях. Пузыри из магии. Пузыри изо льда. Пузыри из стекла, стали и лунного света. Пузыри из болота. Не важно, из чего будет преграда, главное – твое стремление защищать. Вообрази пузыри во всех деталях. Пусть каждый дом, каждый сад, каждое дерево, каждая ферма окажутся в пузыре. Накрой пузырем весь город. Все Вольные города. Сделай много-много пузырей. Пусть они укроют все вокруг. Пусть защитят. Мы будем работать втроем, но использовать станем твою магию. Закрой глаза, и я покажу тебе, что надо делать.

Сжав ладони матери и бабушки, Луна почувствовала в костях незнакомое ощущение: биение тепла и света, которое исходило из самого сердца земли и волна за волной омывало небосвод. Магия. Звездный свет. Лунный свет. Воспоминания. Сколько любви было у нее в сердце! И эта любовь хлынула наружу. Неудержимо, как лава.

Гора задрожала. С неба упал огненный дождь. Тучи пепла заслонили солнце. Посреди огненного моря светились пузыри. Порывы ветра, огненные шквалы, пыльные вихри сотрясали их поверхность, но они держались. Луна стояла насмерть.

* * *

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ Антейн едва узнавал свой дом. Все вокруг было покрыто толстым слоем пепла. Улицы Протектората были усеяны обломками камня и упавшими деревьями. Ветер, прилетавший с гор, нес с собой вулканический пепел, и пепел лесного пожара, и пепел, происхождением которого никому не хотелось интересоваться, нес и разбрасывал свою ношу по улицам. Днем сквозь дымную пелену едва виднелся мутный круг солнца, а звезд и луны по ночам не было видно. Луна призвала дожди, которые омыли Протекторат, и лес, и то, что осталось от горы, и воздух немного очистился. И все же работы оставалось еще очень много.

Но какой бы беспорядок ни царил в городе, люди улыбались, и в глазах их была надежда. Совет старейшин в полном составе отправился в тюрьму, а новый Совет был избран общим голосованием. Имя Герланда стало ругательством. Вин взял на себя заботы о библиотеке Башни, и теперь туда мог прийти каждый. И наконец открылась Дорога, и жители Протектората впервые в жизни получили возможность отправиться в дальние страны. Впрочем, конечно, воспользовались этой возможностью немногие. По крайней мере, поначалу.

Центром этого вихря перемен была Этина – воплощенный разум и решимость с чашкой чаю в руках и с младенцем в перевязи. Антейн не отходил от жены и сына. «Я больше никогда вас не оставлю, – повторял он так тихо, что слышал только он сам. – Никогда, никогда, никогда».