– На связи, – ответил Гриша.

Голый и лохматый, он лениво придерживал трубку плечом, пока подкуривал сигарету.

– Рад слышать.

Он посмотрел на меня, прищурив один глаз. Волка на его груди заволокло дымом.

– Устала очень. – Я протянула руку, но Гриша остался на месте, безучастно слушая следующий вопрос Бориса. – Она спит. Понял. Я знаю, где это. Хорошо. Я передам.

Гриша сбросил вызов и положил телефон на стол рядом с пистолетами. То, что он должен был передать, я так и не услышала, хотя вряд ли это было что-то важное.

Я опустила руку и усмехнулась. По мелочи гадить тоже приятно. Выбросив остаток сигареты, я подняла с пола платье и трусики, и пошла в душ.

Много косметики я не наносила и макияж все еще был терпимым, но мне очень хотелось все смыть и, понадеявшись, что водостойкая тушь окажется суперводостойкой, я тщательно намылила лицо, волосы и тело.

Мужской гель для душа два в одном имел резкий запах и неприятно холодил, но куда ж было деваться, если запах волкодава необходимо было смыть перед поездкой домой, к мужу.

Руки легли мне на плечи и начали осторожно массировать их и шею. Было ожидаемо, что Гриша придет, хотя мог бы проявить и больше деликатности. В конце концов, я не было шлюхой, и то, что не могла постоять за себя, не делало меня легкодоступной для всех его фантазий, даже после нашего страстного секса.

– Ты боишься, – шепнул он мне на ухо, приятно надавливая на шею.

Струи воды из душа стекали по нему на меня, подогревая запах сигарет и серебра, которым Гриша был пропитан до мозга костей.

– Я не боюсь, – возразила я. – Я просто устала. И запуталась.

Повернувшись к Грише лицом, я заглянула ему в глаза.

– Я не хотела становиться такой, не хотела стать подстилкой, чтобы что-то получить, чтобы… выжить.

– Способность выживать – залог будущего, – возразил он. – Ты, как и я, училась выживать с детства, просто брат не давал тебе раскрыться.

– Серьезно? – иронично усмехнулась я. – Не давал мне раскрыться? Не давал стать женой главного бандита города? Лечь в постель с тем, кто приказал меня избить, изнасиловать, а потом и убить? Ты так это видишь? Мда… Пожалуй, все еще хуже, чем я думала.

– Ты поступила правильно, хоть это и звучит дико, – ответил Гриша. – Забрав тебя из больницы он уже для себя решил, что ты будешь его во всех смыслах. Он прикрывал это желанием найти с твоей помощью алмазы, но в глубине души знал, что этого не будет, а все твои действия, даже когда ты ничего не помнила, притягивали его все сильнее. Борис взял бы тебя так или иначе, по-плохому или по-хорошему. Ты же сделала это по-хорошему и теперь ты его хозяйка, хозяйка города, у тебя есть власть.

– И только это важно? – с горечью спросила я. – Конечная цель? А путь, по которому…

– Этого уже не изменить, Кира, – перебил Гриша. – Не оглядывайся на прошлое. Дверь в него закрылась навсегда. Впереди у тебя будущее.

– Какое будущее, Гриша? Какое? У меня есть только имя. Борис лишил меня даже моей фамилии. У меня нет документов, нет дома. Куда я пойду? На что буду жить?

– Я позабочусь о тебе.

Я вздохнула. Слова, слова…

– Егор тоже предложил мне свою заботу в виде тюрьмы мягкого режима взамен показаний против Бориса и признания вины за убийства брата.

– Я убью его, – рыкнул Гриша.

– Убьешь его, убьешь Бориса… А то, что тебя могут убить, ты в принципе не рассматриваешь?

– Это признание в любви? – лукаво уточнил волкодав, давно массируя не плечи.

Я сердито фыркнула и сбросила с себя его руки.

Забота… Любовь… Все это прекрасно, но отдаваясь этому, мы часто не думаем, что в один момент все может измениться: сегодня ты любим, а завтра нет; сегодня о тебе заботятся по высшему классу, а завтра "заботливые" карманы становятся пустыми; сегодня ты с радостью принимаешь все блага, убеждая себя, что ты не зависим, а любим, но завтра ты независим и абсолютно не приспособлен к жизни потому, как собственного не имеешь, а широкой спины, за которой можно было укрыться, больше нет, как и сильного плеча, на которое можно было опереться.

И если раньше я боялась стать зависимой, хотя таковой все равно была, то теперь я очень хорошо знала, что значило рассчитывать только на себя и на свои возможности, даже если это и сводилось к сексу. В конце концов, женское тело испокон веков было разменной монетой и чем красивее оно было, тем лучше было для женщины.

– Тебе удалось, – мягко сказала я. Гриша вопросительно поднял брови. – Добиться, чтобы я почувствовала по-настоящему, – призналась я не столько ему, сколько себе. Космос в его глазах ослепительно засверкал. – Но теперь мне пора возвращаться к Борису.

На небе только-только появлялась розовая полоса восходящего солнца, а мы уже, обогнув торгово-развлекательный центр в трех кварталах от лофта, подходили к внедорожнику.

– Ты ранен, – заметила я, вдохнув пропитанный кровью волчий запах Бориса, вышедшего из машины мне на встречу.

– Пустяки, – ответил он, обнимая меня.

Он даже не заметил, что от меня пахло не так, как всегда, что аромат фрезии был забит запахом другого мужчины.

Я взглянула на Алешу, сидевшего за рулем. В ответ на мой взгляд он поднял вверх большой палец, мол, все в порядке.

Несдержанно осыпав меня поцелуями, Борис вспомнил про Гришу.

– К шести будь со своими у меня, – кинул он.

Гриша кивнул и, бегло скользнув по мне непроницаемым взглядом, пошел, наверное, обратно в лофт.

– Астахов! – окликнул Борис, прижимая меня к себе. Гриша остановился и обернулся. – Спасибо, что присмотрел за Кирой.

Гриша ничего не ответил, да и Борис не ждал от него ответа. Он платил ему за многие услуги, включая и мою защиту.

Дни протекали неимоверно однообразно. Как и говорил Астахов, Борис вступил в войну и улицы города заливались кровью. Менты, купленные им, как могли сдерживали информационный поток, но в новостях то и дело всплывали краткие сюжеты о бандитском беспределе.

Бориса дома почти не бывало. Даже по ночам он часто отсутствовал. Пожалуй, его можно было уважать за это. Как хозяин города он мог спокойно отсиживаться в стороне, но вместо этого почти все время был на передовой или же очень близко от нее.

В те редкие ночи, которые он проводил со мной, мы занимались сексом и он шептал мне слова любви и сыпал обещаниями, которые, как я знала, он мог и не выполнить.

Борис был сильным. Очень сильным. И я знала, что в противостоянии он одержит верх, не пощадив никого, но война ослабляла его и чем быстрее она шла к завершению, тем сильнее я ощущала тяжесть нависавшей угрозы, но уже совсем с другой стороны.

После той ночи Гришу я не видела. Слишком нужный Борису, моя охрана была полностью на Алеше, но я знала, что он придет. Пусть и отчасти трусливо и подло, но он дождется, когда все закончится, чтобы нанести свой удар.