— Надо выбить силовые агрегаты! Чтобы там противник не творил внутри, без энергии это точно не выйдет! — дал указание я, одновременно наблюдая, как раскрываются крышки люков-бойниц. Сейчас нас попробуют достать ПТУРами… если успеют, конечно — Блэк нацелилась подобраться под самый скат борта и оттуда, из мертвой для экипажа сухопутного линкора зоны, начать обстрел. Обычный танк так не смог бы — не хватило б угла склонения орудий, но тут рейдеров ждет сюрприз! Хотя, пожалуй, стоит вскрыть карты немножко раньше и подстраховаться. — Лина, перекидывай уцелевшие ячейки активной брони на лобовую-верхнюю проекцию.

— Не дура! — мой приказ опять начал выполняться раньше, чем я договорил. Ух и стрёмное это зрелище со стороны, наверное, как внешняя часть брони танка вдруг становится жидкой и перетекает, перетаскивая за собой все закрепленное на ней. — Лучше скажи, где эти хелевы генераторы у них? В корме? В носу? По центру корпуса? А по высоте? Эта штука этажа три высотой, не считая клиренса!

— У них ангар на нижней палубе, вижу на носу и на корме откидные аппарели, — сосредоточенно выдала Мари. — Под башнями элеваторы снарядных погребов и механизмы вращения, а палубой ниже сами погреба. Электростанция может быть только по центру корпуса, больше для неё нет места. Расположение выхлопных отверстий с этим выводом вполне согласуется.

— …Спасибо, — даже не знаю, что больше удивило Лину. Сама способность разложить по полочкам гигантский механизм, который дочь Сэма видит в первый раз в жизни, вернее, видит лишь его внешнюю обшивку? Или переданное параллельно словам ощущение, как под взглядом девушки-механа словно проявляются составные части сухопутного корабля. Так, наверное, опытный врач может лишь глянув на больного понять состояние его внутренних органов. — Открываю ог… Проклятье! Держитесь!!!

Разговор в слиянии привычно растянул несколько секунд в не слишком торопливую беседу — увы, врагам этого времени хватило. Увы, не для запуска уже ракет, которыми на такой короткой дистанции еще надо суметь попасть в несущуюся в лобовую атаку цель. Ударили уже виденные мною недавно роторные крупнокалиберные пулеметы, выдвинутые на механизмах, позволяющих стрелять себе под борт!

Суммарный вес многих тысяч попаданий в секунду оказался таков, что Сталь аж просела на торсионах, резко теряя спасительную скорость. Все, что было закреплено на броне, не продержалось на своих местах и двух секунд. Особенно было жалко так хорошо послуживший мне кран-манипулятор. Да что там, сосредоточенный огонь сверху вниз умудрился перебить крепления отвала! И, похоже, скорострельное оружие тоже приказало долго жить. А еще спустя секунду стало ясно, что сама броня стремительно раскаляется. И мёртвой зоны у гусениц, где можно было бы спрятаться, нет.

Что делает человек, попавший под дождь? Особенно если он обжигающе-ледяной? Ну конечно, съеживается, и старается выставить между собой и потоком воды хоть что-нибудь для защиты — пакет, там, сумку, спешно скинутую с плеч кофту, да хоть книгу! Самый первый рефлекс, который срабатывает, пока разум мечется в поисках решения. Точно так же поступила и Лина — с поправкой на свое состояние.

Моё командирское кресло ухнули вниз, к самому днищу машины, увлекая за собой не только меня, но и рацию, и даже казенник скорострелки — а броня с нижних деталей хлынула наверх, образуя вместо башни танка что-то вроде огромного круглого щита или купола зонта тех же размеров, без единой щели. Помогло это примерно так же, как попытка спрятаться от дождя за куском накинутого на голое тело брезента. То есть вроде как и не протекает, но ледяной холод и удары капель никуда не делись, и сырость все равно пробирается.

Следующим действием Блэк была попытка приподнять бодро раскаляющуюся, словно сковородка на газовой плите, бронекрышку над собой, как то брезентовое полотнище. Не тут-то было! Металл, так послушно меняющий форму и движущийся, при попытке образовать упоры под щит, начал ломаться и исходить чёрным дымом, словно в топке сгорая в потоке той силы, что делала сталь Сталью! Сю-юрприз, мать его!

— Так вот почему бродяги упорно возвращаются к своей форме и если и проявляют какие-то сверхъестественные качества, вроде игнорирования предельных углов возвышения для своей пушки, а не разгуливают себе довольными терминаторами из жидкого металла! — дошло до меня. — Искаженный механизм пусть и тратит материал Стали, но понемногу, зато работает как исправный. А попытка изобразить из себя классического голема — просто способ самоубийства!

Я это все не сказал, просто не очень хорошо контролировал свои мысли, которые, разумеется, разнеслись всем участникам слияния.

— Дай мне! — Мари тоже все поняла, только в отличии от майора и меня, она сразу поняла, что делать. Щит, уже начинающий ощутимо так припекать меня и мою супругу сверху — и, что хуже, снаряды в боеукладке тоже — поднялся вверх теперь уже на мощных гидропневматических упорах, снизу мгновенно обрастая плоскостями пассивного радиатора и турбинками вентиляторов.

И, как будто этого мало, самые раскаленные части металла начали сыпаться с кромки щита вниз маленькими шариками-капельками, реализовав дополнительное сверхэффективное капельное охлаждение. Я и механ, правда, оказались с бортов теперь защищены стенками едва ли не из фольги — вместе с топливными баками и аккуратно разложенным боекомплектом. Но достать нас с опасного ракурса было некому.

— Что дальше? — спустя несколько реальных секунд спросила Лина. По меркам слияния пауза, пока мы переводили дух, длилась субъективных минуты две. — Уехать мы не можем, гусеницы подчистую ушли в щит. Как и трансмиссия. И металл нельзя изъять, иначе его перестанет хватать на циклы охлаждения.

— Подождем, — Мари пожала плечами. — У них обычные стволы в «мясорубках», не Сталь. Да и роторная схема лишь растягивает время до перегрева в режиме «бесконечной» очереди, а не решает проблему совсем. Так что обстрел прекратиться… примерно сейчас.

И пулеметы, словно дождавшись команды, замолчали.

— А теперь разнеси им вдребезги и пополам силовой отсек вместе со всем содержимым, — удовлетворенно закончила механ.

Изнутри, из слияния, процесс восстановления первоначальной формы «Шестерки» чувствовался естественным, обычным делом. Но все равно завораживал. А вот врагов наверняка напугал до мокрых штанов, если кто из пулеметчиков сумел что-то разглядеть в поднявшимся дыму. Впрочем, мы не производить впечатление сюда приехали, а дело делать.

Майор не стала поднимать меня назад в башню — этого не требовалось для командования танком, а вот место разместить обновленную карусель ускоренной подачи снарядов как раз пригодилось. Тем более пришлось-таки выбросить скорострелку — от множественных попаданий и перегрева ствол повело. Засевшим в линкоре врагам уменьшение числа стволов ничуть не помогло.

В моей «прошлой жизни» на Земле в новостях иногда мелькали кадры с учений — в том числе, морских. Там некоторые, вроде бы, эсминцы стреляли из своих орудий главного калибра очередями. Пух-пух-пух-пух, и облачкам порового дыма — и это не зенитка какая-нибудь. Вот так теперь работала пушка моей Стали — девушка-механ полностью выкинула из головы обиду и, по моему мнению, прямо-таки превзошла себя, за секунды выдумав не только новую систему подачи крупнокалиберных снарядов, но и подходящий подвес орудия с демпферами, противовесами и прочим. Итог вышел эпичным.