– Нет!

– Идиот! – Вожак толкнул Кевина в грудь и выхватил меч. – Это «Поход очищения»!

А что он еще должен был думать, когда повсюду – крики, стоны, хрипы, кровь и смерть? Когда любимое логово стало ловушкой, потому что оба выхода заблокированы, а потайные отверстия кто-то перекрыл «Кольцами саламандры».

Кто-то, очень хорошо подготовившийся к атаке.

Кто-то, пожелавший уничтожить весь клан.

– Уйдем через озеро! – крикнул Кевин.

– Как?

– Прыгнем в воду – и в подземное русло.

Оно полностью наполнено водой, но вампиры могут надолго задерживать дыхание, и потому имело смысл рискнуть.

– Бежим! – кивает Эспарио.

И в этот миг в Алтарный зал врываются враги: пять высоких, мощных, распаленных схваткой големов, вооруженных острыми саблями. Врываются, с легкостью вышибив двери, и сразу вступают в бой. Свита бросается в атаку и тем выигрывает вожаку несколько драгоценных секунд.

– Эти твари не из Тайного Города, – шепчет Эспарио. – Это не «Поход очищения».

– Какая разница?! – кричит Кевин.

Он, похоже, смирился с тем, что умрет, и потому весел.

– Давай порвем их на части!

– На мелкие кусочки! – соглашается Эспарио.

– У нас получится!

– Вперед!

К двери по правой стене. К вожделенному проходу на набережную. К спасительному озеру. Все, что нужно, – пробежать тридцать ярдов по Алтарному залу и еще десять по коридору.

Всего сорок шагов.

Всего лишь…

И первые двадцать дались без труда: верная свита умирала, но не отступала, оставляя вожаку шанс. Свита дралась отчаянно… впрочем, вампиры всегда дерутся отчаянно, поскольку знают, что пощады не будет, но свита Эспарио превзошла сородичей, и не их вина в поражении: просто Схинки привел в пещеры идеальных убийц. «Персы» держали удары клинков и магии и так же, как кровососы, не боялись умереть. И не испытывали перед вампирами инстинктивного страха жертвы – ведь у големов не было крови. Пожертвовавшая собой свита сумела задержать врагов, сумела прикончить двух боевых кукол: им отсекли конечности, и операторы покинули тела, но не смогла остановить, и, сделав двадцать шагов, Эспарио и Кевин наткнулись на трех оставшихся воинов, покрытых кровью и абсолютно не уставших.

К этому моменту Эспарио уже понял, кто на него напал, и, замерев, спросил:

– За что?

Но ответа не дождался.

«Персы» молча кинулись в бой, зазвенели клинки, посыпались удары, пятый из которых стал для Эспарио роковым: здоровенный голем с такой силой приложил вампира кулаком в лоб, что вожак потерял сознание, а когда очнулся: обезоруженный, обессиленный, лежащий на троне, который некогда был символом его могущества, то первым, что он увидел, стала отрубленная голова Кевина, которую «персы» подложили ему под бок вместо подушки.

Увидел и завыл от горя.

///

– Гранни, ты никогда не обращала внимания на то, что кровь масанов сильно воняет? – поинтересовался Схинки, осторожно обходя растекающиеся по полу лужи.

– Нет, – односложно ответила ведьма, которой не доставляло особенной радости путешествие по окровавленной, наполненной искромсанными телами пещере. Ее давно перестали смущать убийства, даже жестокие, даже массовые, но то, что учинили в пещере ее ученики, а прежде учиняли вампиры, слегка… шокировало. Но Гранни старалась не показать виду, понимая, что заурду не нужны слабые, боящиеся крови помощники.

– Я неправильно выразился: не воняет, а как-то особенно воняет, – продолжила обезьяна, не обращая внимания или делая вид, что не обращает внимания на плохое настроение ведьмы. – Наверное, в ней есть какая-то добавка… или присадка… Или еще какая-нибудь дрянь, которая издает сей отвратительный запах…

Из бокового коридора вышли два перепачканных кровью «перса», и орангутан указал на них лапой:

– Придется облить из шланга. А одежду – сжечь.

– Мы что, заразились? – глупо спросил «перс», чем вызвал у Схинки приступ хохота:

– Да, мать твою, заразились! Подцепили големский лишай от этих кровососов.

– Су, придурок, мы же в големах, – напомнила китайцу подружка. – Как мы могли заразиться?

– Точно!

Куклы хлопнули друг друга по плечам и засмеялись.

– Следуйте за мной, – велела обезьяна.

– Скажешь, зачем мы все это затеяли? – хмуро спросила ди Атура.

– Сейчас, – ответил орангутан, входя в Алтарный зал. И обратился к «персам»: – Передайте остальным приказ: тщательно прочесать пещеры и отнести в грузовик все книги, какие найдете. Абсолютно все! Понятно?

– Да.

– Потом провести магическое выжигание всех помещений.

– Есть!

– Исполняйте!

Куклы бросились исполнять, а обезьяна подошла к трону.

– Ты меня предал, – прохрипел полулежащий в нем толстяк. – Мерзавец! Ты…

– Привет, Эспарио. – Орангутан начал раскуривать тонкую сигару.

И Гранни поймала себя на мысли, что не слишком удивилась тому, что они знакомы.

– Ты меня предал.

– Не зацикливайся на этой мысли, друг мой, – посоветовала обезьяна. – Навязчивая идея помешает тебе идти вперед.

– О чем ты говоришь?

Схинки пыхнул ароматным дымом, с легкостью запрыгнул на спинку трона и, глядя на вампира свысока, ответил:

– Я не говорю, а издеваюсь над тобой, жирный выродок. Что же касается предательства – его не было, потому что ты изначально был нашей пищей. Заурд растил тебя, как растят коров, поэтому хотел бы я сказать, что мне жаль, но лгать не стану – не жаль. Знаешь почему?

– Плевать!

– Потому что я считаю вас животными, – ответил орангутан, глядя кровососу в глаза. – Низшие расы превозносят вас от инстинктивного страха перед хищниками, окутывают романтическим флером, пытаются отыскать в вашей вечной жажде убийства хоть что-то здоровое… Но вы не сумасшедшие, хотя среди твоих сородичей их более чем достаточно. Вы, масаны, – тупые животные, созданные лишь для того, чтобы убивать, и тот факт, что вы умеете разговаривать, ни на что не влияет.

– Ты поэтому меня предал? – растерялся Эспарио.

– Еще раз, кретин: я тебя не предавал. Просто проект подошел к концу, и я приехал кое-что забрать.

– Что?

– Вот что. – Стоящий справа от трона голем быстро протянул Схинки меч – обычный, человский, с которым могла без труда управиться обезьяна, – и орангутан ловко отрубил вампиру голову. Затем спрыгнул со спинки трона, наступил на дергающееся тело, следующим ударом вскрыл жертве грудь и посмотрел на сердце вампира. – Вот ради чего заурд тебя выращивал, тупой ты баран, а не ради возрождения вашего идиотского культа.