И еще якобы неожиданная находка черновика в кабинете… Неужели убийца не мог спрятать эту проклятую бумагу заранее, сразу после убийства?!

Или все же убийство отдельно, договор отдельно и все это чреда совпадений?

А если сначала был резкий отказ, затем уговоры, а уже после — подписание, спонтанное, неожиданное, на которое Тха-ариса не успели позвать, пригласив тех, кто оказался рядом? Вампиров.

Значит, все происходило вечером или вообще ночью.

Договор подписывается, и… убийство, пропажа подписанного экземпляра, не подписанный кладется на видное место, Ра-аброн тащит в кабинет моего жениха, тот находит бумагу с отказом гномам, после чего отправляется в подземелье…

Так гораздо складнее. Вот только… Знал ли муж моей сестры, что мне хватит духу ринуться спасать Тха-ариса? Ох, вряд ли. К тому же никто ведь вообще не ожидал, что я сбегу в страхе!

Но встретиться со своим женихом я бы точно захотела, и до побега, и после. Значит, мне бы в любом случае донесли про найденный черновик.

Опять же, учитывая непредсказуемость моего побега, я ведь могла сама подписать союз с гномами, если бы мне объяснили его выгоду. А вот расторгнуть уже подписанный отцом — вряд ли.

Так… из этого следует… мысль… Важная мысль… только я ее упустила! Ладно, не навсегда же она от меня сбежала?

— Что ж, время идти на встречу с моей сестрой! — Отставив стакан, из которого почти ничего не выпила, я встала из-за стола. Страшно, до дрожи… И в голове полный бедлам. Но надо идти.

Ка-арис:

На встречу я пошла с Эслентейном и вампирами. Синдр бухтел, пыхтел, строил недовольное и обиженное на весь мир лицо, но все же признал очевидное — идти с топором против драконов глупо и бессмысленно. Можно просто мрачно постоять рядом со мной, сверля взглядом На-арис, но вряд ли это сделает наше с сестрой общение более доверительным. А быстро исчезнуть в случае опасности у него не получится — драконы стремительны, когти у них острые, и будет лучше не нарываться. Зато нас с Эслентейном два вампира в любой момент могут подхватить и скрыться.

В качестве последнего аргумента я предъявила Тариена, с точно таким же недовольным лицом гипнотизирующего своего друга. Не то чтобы это сильно помогло… Так что пришлось пускать в ход поощрительные пряники, то есть вставать на цыпочки, обнимать чудовище за шею, притягивая к себе поближе, и целовать, уже не замечая клыков. И, судя по тому, как мне ответили, ждут меня сегодня лучшие времена для признания. Но, странное дело, я к ним готова и хочу их! Я очень-очень хочу услышать от Синдра, что он меня любит, и… загадочно промолчать в ответ. Хотя бы еще на седьмицу… Пусть посомневается! Он такой милый, когда ревнует меня к Тха-арису!

А вот что делать с Тха-арисом, не знаю. И думать об этом сейчас не хочу…

У меня перед глазами пример эльфов, которые из-за какой-то глупости провели четыреста лет раздельно и теперь не могут оторваться друг от друга. Так вот… У меня нет этих четырехсот лет! У меня есть Синдр и есть мгновения, которые мы можем прожить вместе. И…

Наверное, я все-таки тороплюсь. Конечно, тороплюсь. Нельзя влюбиться за две седьмицы, нельзя! Надо… А если он уйдет и не станет ждать? Уйдет, и некому будет меня обнять, так крепко, как только он может? Надежный, сильный, наглый дикарь!

— Чахла, ты помни, что тоже дракон, покруче, чем твоя сестра. Ей, чтобы стать драконом, надо обращаться, а в тебя мы и так все верим.

Во-о-от… Во-о-о-от кто так сможет меня приободрить, погладить, поцеловать в макушку и прошептать на ухо:

— Задай ей там…

Главное, не разрыдаться от избытка чувств. На меня, между прочим, все смотрят, а я стою и глазами хлопаю… на свое чудовище!

Синдр:

Поганка, приняв боевой вид, пошагала по тропинке, Эслен держался рядом, затем — Алран, и замыкал шествие новый кровосос, Урлен.

Я проводил их взглядом, почесал затылок и вздохнул.

Вот у вампиров имена нормальные, простые. Тариен тоже вполне себе хорошее имя, хотя я б до Тара сократил, но и так ничего. А Арисы все, как специально, со своими «а-а» носятся. Хотя, может, и правда специально. Га-ад тоже через «а-а», а та сестра чахлы, которую я все-таки топором приложил, без «а-а» была и не дракон.

Я еще по дороге сюда пытался из поганки вытрясти, как так вышло.

— Может, жены разные?

— Нет!

— Отцы разные? — ну мало ли, у них же тут все не так, как у всех.

— Нет.

— То есть мать дракон, отец дракон, а дети — как придется?

— Им магии не хватило!

Вот и понимай как хочешь. Магия! Какая такая магия?!

Дождавшись, когда чахла совсем скроется из виду, мы отправились в дом.

Первым влетел Тха, потом — Тариен. Я вошел самым последним, уселся на лавке рядом с этим… илитиири. Вот ведь придумали себе название для расы! У них еще какое-то другое было, попроще… точно! Дроу.

Сначала мы все сидели молча. Я доедал рыбу, запивая ее каким-то местным шаманским дурманом. Легоньким таким, вкусным, не то что та отрава, которой меня в ночлежке угостили. Этот, конечно, тоже не бабка делала, но с рыбой хорошо шло.

Но потом, когда еда закончилась и девчонки, хихикая между собой и строя нам всем троим глазки, принялись убирать со стола, я все же решил, что молчание у нас какое-то неправильное. Нет в нем понимания, единения, общей слаженности в мыслях. Словно чужие молчим.

А ведь нам вместе гномов бить идти, так что надо хотя бы с темным подружиться. С ним-то мне точно делить нечего.

И тут он словно почуял мой настрой:

— Пошли, прогуляемся. Дело у меня одно есть.

Дело — это хорошо, это не квакш на валуне пугать. Так что я согласно кивнул и на Тха покосился. Но тот как сидел с застывшей рожей, так с ней и остался. Никакого интереса к нашим прогулкам не проявил. Меня прямо подмывало ему про совместную битву с гномами напомнить, но решил, что не время. В конце концов, ни мне, ни гномам до выражения его рожи дела нет. А удар у него хороший, гномам мало не покажется. Еще если топор ему добыть или палицу, так вообще хана этим людокрадам придет.

А чего он тут рожи строит — понятно. У него ведь тоже на чахлу планы, да еще дольше, чем у меня, но она хвостом покрутила и ко мне перепорхнула. Ясно, что он лопух, спугнул ее по дурости, да и я, когда нашел, тоже не сразу оценил. Только мне двух седьмиц хватило понять, какой клад к нам на болото рухнул. Может, и этот понял, вот и оплакивает сидит. Как мужчина. Молча.

Так что мы его с темным оставили, сами вышли, даже не во двор, а за забор. Тоже молча. И только когда мы уж почти до другого края селения дошли, Тариен решился открыть рот. До этого, видать, боялся, что мошка залетит.