же самом кампусе; потом – в семинарии; потом – когда я служил пастором, и осталась и тогда, когда мне довелось отправиться по свету, чтобы нести любовь и учение Иисуса. Я все время изучал Священное Писание и учил ему. И я верил библейским историям о Боге, говорившем с людьми в их снах и видениях. Я знал, что Бог совершал удивительные чудеса, исцелял больных, воскрешал мертвых. Я верил, что все это произошло. Я был в этом уверен. Проблема крылась в том, что я всегда рассматривал слово Божье, а в особенности Ветхий Завет, как книгу по Священной Истории. В моем представлении она была собранием древних рассказов о том, что Бог совершил в прошлом.

Догадываюсь, почему недавние беседы столь глубоко на меня повлияли. Знания верующих, вынесенные из самой жизни и гонений, всецело изобличали меня. В свете того, что я услышал, я не мог не понять: Бог и сегодня делает все то же самое, что делал в библейские времена! Свидетельства принуждали признать это. По крайней мере, среди людей, верно следующих за Ним в самых мрачных местах, Он продолжает делать то, что делал с самого начала.

Интересно, что страны, в которых я побывал, часто очень походили на «места Ветхого Завета». Там многие не знали об Иисусе, не слышали о Его Евангелии любви и милости, и не имели возможности даже увидеть Тело Христово или испытать Его действие.

И, тем не менее, Бог все еще неким образом открывается ищущим Его людям, таким как Прамана! Взрывной рост числа верующих, описанный в Новом Завете, нашел свое отражение в Китае и во многих других враждебных к вере местах.

Перед лицом своих братьев по миссии я искренне признал: увидев в Сомали ужас всеохватного зла, я порой задавал себе вопрос, понимает ли Бог на самом деле истинную природу человеческой боли? Знает ли Бог об этой боли? А может, мои любимые библейские рассказы – всего лишь истории?

Тогда, после Сомали, я особенно нуждался в подтверждении того, что Бог знает о сомалийцах нашего времени. Мне нужно было знать, что Он заботится о них. Я хотел верить, что Он может хоть что-то сделать с болью Сомали. И я отчаянно хотел убедиться в том, что Он не просто Бог прошлого, живший и действовавший там-то и тогда-то, – но все еще являет Свою силу и Свою любовь здесь и сейчас.

Истории, которые я услышал, спасли мою жизнь. Бог по-прежнему здесь, в этом испорченном мире. И Он действует. Он делает то, что делал всегда. И благодаря тем историям моя надежда и вера снова воспламенились.

* * *

Другое важное прозрение, возникшее из нашего дружеского общения о миссии, касалось гонений. Мне стало ясно, что верующие в разных странах смотрят на преследования по-разному. Американцы видят гонения совершенно иначе, чем верующие из китайских домашних церквей. Мысль о равенстве тюрьмы и семинарии у американских верующих вызовет только тревогу, – но эта тревога вызвана тем, что сама мысль в глубине своей истинна. Верующие китайцы усвоили кое-что из того, чему Иисус учил ясно и просто: гонения могут изменить веру. До них вера одна, после них может стать другой. Может быть, после гонений верующий даже станет совершенно иным человеком. И, что интересно, эта перемена может повлечь торжество.

Все это не должно бы нас удивлять. Вспомнив новозаветные истории об учениках Иисуса, мы увидим, что их жизнь и вера изменились. Вот перед нами напуганная, дрожащая горстка, готовая сбежать. Но после Пятидесятницы все совершенно иначе. Их полнит отвага, они готовы отстаивать свои слова публично, готовы претерпеть страдания за имя Христа. Поворотным моментом между калечащим страхом и этой новообретенной смелой свободой стало воскресение Иисуса. В каком-то смысле все изменилось вмиг. В один миг первые последователи Иисуса стали совершенно другими.

И в историях я услышал этот рассказ о вере первого века. Вера тех, кто испытал и претерпел гонения, стала стойкой, глубокой, более зрелой. Они изменились.

Я не знал этого, но вскоре открыл еще больше подтверждений.

* * *

Я ехал в новый путь: в Юго-Восточную Азию.

Я навсегда запомнил, как во время первой остановки на маршруте прогуливался по улицам крупного города и разговорился с одним местным верующим. Как бывало уже много раз, меня так захватила история, что я просто-напросто стал рассеянным из-за того, что пытался впитать ее всю. Спустя какое-то время я осознал, что спутник все еще говорит, а я и понятия не имею, о чем. Я извинился и признался новому другу, что не обращал на его слова внимания.

Он сказал мне: «Все в порядке, Ник. Я заметил. Но я не с тобой говорил. Я говорил с Господом, чтобы он показал мне, где мы и что нам сегодня делать».

В тот миг, именно там, я решил, что именно так хочу знать Иисуса – и именно так идти вместе с Ним.

* * *

В то последнее утро в той южноазиатской стране мне позвонил человек, с которым мы договорились о беседе. Он сказал: «Думаю, за мной следят. Я не смогу встретиться с вами сегодня».

Раз возможности встретиться больше не было, мне предложили поехать в аэропорт на несколько часов раньше. Мы ехали через город. Внезапно водитель повел машину агрессивно и резко и вильнул в лабиринт узких проулков.

Я был напуган. Что происходит?

В конце концов водитель объяснил: «Простите, доктор Рипкен, но сегодня утром я услышал, что один из наших церковных глав, испытавший гонения и много проповедовавший об Иисусе, вернулся из поездки к горным племенам раньше, чем планировал. Просто мы недалеко от его дома, и я решил ненадолго заехать к нему, чтобы вы могли с ним переговорить. Если он дома, конечно».

Вскоре мы остановились, вышли из машины и поднялись по шаткой лестнице внутрь обветшалого здания в квартиру на четвертом этаже. Еще до того, как мы постучали в дверь, она открылась: перед нами стоял мужчина, к которому мы и приехали.

Он приветствовал нас словами: «Святой Дух сказал мне, что вы приедете утром». И когда он пригласил нас пройти в его крохотное жилище, мы увидели, что он уже накрыл стол на четверых. Завтракали мы вместе.

* * *

Я не могу начать перечислять истории о таких случаях, когда происходили подобного рода вещи. Как этот мужчина узнал, что за завтраком нас будет четверо? Если бы вы спросили его, – а я это сделал, – он бы просто ответил: «Господь сказал мне».