Повздыхав, я решила бросить джип прямо напроспекте. Прежде чем предпринять маневр, машинально подняла голову вверх ипосмотрела на окна родной квартиры, прикидывая, кто сейчас дома. И в ту жесекунду сама себя отругала: Виола, ты дура! Немедленно разворачивайся и кати впоселок, в дом, который снял Федор. Совершенно забыла, что мы временнопереселились!

– Эй, Вилка… – послышалось со двора.

Я опустила стекло, высунулась наружу, увиделасоседа из двадцать пятой квартиры, вечно пьяненького Виктора, и сказала:

– Привет. Чего тебе?

– Давай на бутылку, – деловито потребовалВиктор.

– С какой стати?

– Я тебя спас!

– От чего?

Виктор поежился и затрясся:

– Не сказал, куды подевалась. Искали тебя.Эти… как их… ну… ба… ра… маци, что ли.

– Папарацци?

– Во! Точняк! Они самые, – икнулВиктор. – То ли вчера, то ли позавчера, а может, и сегодня. Я, если днемвздремну, сутки путаю. Короче: приехал мужичонка – хлипкий, соплей перешибитьможно, весь в фотоаппаратах, круче некуда.

Стараясь не вдыхать исходящий от Викторааромат перегара, я слушала сбивчивую речь соседа…

Журналист вошел в подъезд, очень скоровернулся во двор и, показав вечно топчущемуся на улице алкоголику какое-тоудостоверение, спросил:

– Где Арина Виолова?

– Хрен ее знает, – честно ответил Витька,страдавший от тяжелого похмелья, – в квартиру позвони.

– Там никто не открывает, – ответилписака.

– А! – хлопнул себя по лбу Витька. –У них же ремонт! Съехали!

– И куда?

– Мне не докладывали, – пожал плечамиалканавт и затрясся.

Журналист, видно, сам был не дурак заложить заворотник, потому что он пожалел ханурика – не поленился сходить в магазин ипринес мужику «йогурт»[4]и бутылку пива. Витька скушал угощение и временно пришел в себя. Папарацциначал расспрашивать маргинала, его интересовали все подробности, связанные сомной. Есть ли машина? Какая? Правда ли, что пишу книги, предварительнорасследовав дело? Часто ли случаются неудачи? Какую роль в приключениях женыиграет муж-мент?

На все вопросы Витька мог ответить лишьмаловразумительным мычанием. В гостях он у нас дома не бывал, все знакомствосводится лишь к встречам у подъезда и вежливому «здрассти» с моей стороны,сам-то Витек не всегда способен ответить адекватно на приветствие. Поняв, чтоот алкоголика толку не добиться, папарацци направился к местному «агентствуновостей» – к трем пенсионеркам, в любую погоду восседающим у подъездной двери.Вот уж те дали полнейшую информацию о нашей семье, рассказали все, что знали,кроме одного: нового адреса.

– Он им сто баксов предлагал, – вздыхалВитька. – Каждой! Но старухи башками трясли и зудели: «Вот насчет того,что у ней мужик генерал, точно знаем, а про то, куда смылись, понятия неимеем».

Витька поднял грязную пятерню, взлохматилсальные волосы и снова потребовал:

– Поэтому гони на водку! Я его по ложномуадресу послал.

Я улыбнулась:

– Услыхал про сто баксов и наврал парню?Сказал от фонаря улицу и номер дома?

– Почему от фонаря? Я здесь у супруги живу, аличную фатерку сдаю. Вот свой адресок по прописке и назвал, – захихикалВитька. – Подошел и говорю: «Во! Просветление у меня в башке! Я им шмоткипомогал перетаскивать, недалече они перебралися, на Большую Педагогическуюулицу в дом тринадцать, квартира восемнадцать». Думал, не прокатит. А этот па…ра… га… в общем, мужик аж расцвел весь, записал адрес, дал мне баксы и ушел,довольный – страсть. Ну не идиот ли? Гони на ханку, я тебя от преследованияспас!

Мне стало смешно, потому я и решиларасщедриться. Витька с юркостью ящерицы цапнул ассигнацию.

– Слышь, Вилка, – деловито осведомилсяон, – а ты где ща живешь? Скажи адресок. Может, кто нужный искать станет,так завсегда помогу.

– На кудыкиной горе, – ответила я, заводямотор. – Прямо туда всех любопытных и отправляй.

– Ага, – закивал Витька, – ясненько.Эй, погодь! А где она, эта гора? В Подмосковье, што ль?

Но мне уже надоело разговаривать с пьяницей,руки повернули руль, джип, урча, словно сытый тигр, начал выбираться напроспект.

Когда Томочка увидела огромный картонный ящик,который я с трудом втащила в дом, она с удивлением воскликнула:

– Это что?

Я допихала легкую, но неудобную тару до кухнии сказала:

– Представляешь, зашла в магазин – ты жепросила купить продукты, – а меня там узнали и подарили кнаккеры… Кстати,я смотрю, входная дверь великолепно открывается.

– Ага, – кивнула Томуська, – мастерприходил. Какое-то реле заело, он его починил. А что такое кнаккеры? Это овощиили фрукты?

– Скорей, мясо или рыба, – с легкимсомнением ответила я. – Вроде их можно на гриле жарить.

– Сейчас ножницы принесу, откроемупаковку, – пришла в полный восторг Тамара. – Хм, кнаккеры… Звучитаппетитно: крекеры – кнаккеры… Наверное, вкусно. Жаль, ты не взяла рецепт ихприготовления.

– Думается, любой продукт, кроме жидкого,можно либо сварить, либо пожарить, – улыбнулась я. – Вон китайцыэлементарно готовят во фритюре и ананасы, и яблоки, и даже селедку.

– Так-то оно так, – с легким сомнениемпротянула Томуська, – но вот будет ли вкусно? Ладно, сначала поглядим наэтих кнаккеров, может, они – обычные антрекоты или эскалопы, сейчас в магазинахиногда простые вещи именуют самым экзотическим образом. Позавчера в одномсупермаркете дивную банку увидела, на наклейке написано: «Жизненно необходимаяпищевая добавка натриевая. Содержит йод, препятствует развитию слабоумия,регулирует давление, улучшает вкус подаваемых блюд». Знаешь, что это такоеоказалось?

– Понятия не имею, – пожала я плечами.

– Не догадываешься? – засмеялась Томочка.

– Нет.

– Соль! Самая обычная – поваренная, мелкая,белая. Ладно, сбегаю за ножницами.