Не успел Куприн съесть суп, как домойвернулись Сеня, Никита и Кристина. Вечер потек своим чередом. Усталый малышподнял крик, из стены посыпались яйца, компьютер, ошалевший от детского вопля,решил каждые пять минут монотонно сообщать: «На улице сто пятьдесят восемьградусов тепла…»

А телевизор в гостиной не желал показыватьничего, кроме доселе мне неизвестного некоего подмосковного канала. Похоже, онвел трансляцию из расположенного неподалеку населенного пункта и предназначалсяисключительно для аборигенов – среди основных новостей было озвучено сообщениеоб опоросе свиньи Милки, проживающей по адресу: Коммунистический тупик, домодин.

– Это просто черт знает что, – усталопротянул Олег, услыхав про новорожденных поросят.

– А на мой взгляд, даже мило, – сонноподхватил Семен. – Лучше я про хрюшек послушаю, чем об очередном терактеузнаю.

Олег хмыкнул и пошел в свою комнату. Сеняпродолжал дремать в кресле, Кристина вяло ковырялась вилкой в остатках макарон,Никиту Томочка повела спать, я мирно ставила тарелки в посудомойку. На короткоевремя в доме воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим звуком телика, которыйтеперь демонстрировал концерт местной художественной самодеятельности –пасторально-ностальгическое зрелище.

– Мама!!! – раздался вопль наверху.

Я уронила тарелку.

– Что? Где? – встрепенулся заснувший былоСемен.

Кристина вскочила и понеслась по лестницевверх, я, забыв про осколки на полу, ринулась за девочкой.

Вопль летел из спальни Олега. Отпихивая другдруга, мы с Крисей вбежали в просторную комнату и замерли, ожидая увидеть нечтоужасное. Но помещение выглядело обычно, только около помпезно широкого ивысокого ложа стоял Куприн, издававший паровозные гудки.

Поняв, что муж цел и невредим, я слегкауспокоилась и спросила:

– Зачем так кричать?

Олег начал тыкать рукой в кресло, уютнорасположенное у торшера.

Я подошла к мягкой мебели и ахнула. Напросторной гобеленовой подушке возлежала наша собака Дюшка. Собственно говоря,ничего удивительного в данном факте не было, Дюша большая умелица выбиратьсамые уютные местечки. А еще она очень тихая. Те, кто впервые приходит к нам вгости, бывают крайне удивлены, обнаружив спустя часа два после начала чаепития,что в квартире имеется собачка. Дюша невелика по размеру, абсолютно не агрессивна,она никогда не несется с лаем в прихожую, заслышав звонок, не клянчит у столакусочки, не пристает к людям. Невероятно интеллигентное существо, что, учитываяисторию ее появления у нас, крайне странно[5].Вот наша кошка – та совсем иная, но сейчас не о ней речь.

Дюшка раскинулась на сиденье, и на ее мордезастыло выражение крайнего собачьего изумления, так как у живота двортерьерихи,сбившись в плотную кучу, мирно спали все десять сбежавших кнаккеров.

– Ой! – воскликнула Тамарочка. –Это…

Я быстро наступила подруге на ногу, понятливаяТомуська живо захлопнула рот.

– Щеночки! – завопила Крися. – Вау,какие хорошенькие!

– Гав? – тихо спросила Дюшка.

Удивление несчастного животного было более чемпонятно. Легла мирно спать незамужней барышней, а, открывши глазки, обнаружиласебя в мамашах у неведомых тварей.

– Откуда она их взяла? – изумился Сеня.

– Натрахала! – подпрыгнула Крися. –Пап, ты че, не в курсе, откуда дети берутся?

– Кристина! – возмутилась Томуська.

– Разве не правду сказала? –подбоченилась девочка.

– Правду-то правду, – кивнулаТомочка, – но можно же деликатно сказать, без употребления не слишком, намой взгляд, приличного глагола.

– Как ни назови, суть дела неизменится, – захихикала Кристина. – Ладно, скажу деликатно: она их вподоле принесла, вернее, в прогулочной попоне.

Сеня наклонился над стайкой кнаккеров.

– Матерь божья… – изрек он через пару секунд. –Похоже, у Дюшки случилась любовь с крысой.

– Не говори глупостей! – подскочилая. – Подобное невозможно.

– Сам так раньше думал, но ты на их лапкипогляди! – взвизгнул Семен. – Как у грызунов!

– А хвосты! – обморочно подхватилОлег. – Перепонка, словно у летучей мыши!

– Может, Дюшку сначала крыса, а потом летучаямышь трах… то есть в загс отвела? – корректно высказалась Кристина. –А что, я читала в газете «Факты без комментариев» про одну тетку, у которойполосатый младенец родился – совсем как зебра, полоска белая, черная, белая,черная. А все из-за…

– Пожалуйста, замолчи, – велела я. –Это щеночки.

– С крысиными лапками? – ухмыльнулсяСеня.

– Ну да, – уверенно заявила я, –ничего удивительного. Зоология знает подобные примеры. Вот, например, мул. У негопапа – лошадь, а мама – осел. Или наоборот, не помню.

– Еще встречается овцебык, – тиховступила в беседу Томочка.

– И зеброконь! – заорала, подпрыгивая отвозбуждения, Кристина. – Ой, щенки суперские!

– И сколько их? – мрачно спросил Олег.

– Десять штук, – ответила я.

– Офигеть, – не выдержал Куприн. –Может, их… того?

– Нет! – хором заорали мы с Томочкой иКрисей. – Никогда!

– Тише, тише, – поднял руки вверхмайор. – Я только спросил, что с этими… кхм… детками делать.

– Кормить и воспитывать, – дрожащимголоском ответила Томуська. И начала распоряжаться: – Крися, неси в кухню ящикиз-под бананов, он в кладовке стоит, и положи туда старое Никиткино одеяльце,темно-синее… Вилка, нагрей молока и вбей в него сырое яйцо… Сеня, организуйгрелку, а ты, Олег, бери Дюшку с выводком и тащи вниз…

Через полчаса Дюшка, не выказывавшая, каквсегда, никакого сопротивления, апатично лежала в ящике. Кнаккеры, наевшись отпуза, вновь заснули, зарывшись в шерсть благоприобретенной матери.

– Похоже, у Дюшки совсем нет молока, –протянул Семен, – бедные малыши сильно проголодались. А они ничего,миленькие…

– Забавные, – согласился Олег. –Смотрите, на спинках у них бороздка.

– Не, просто полоска более темнойшерсти, – не упустила возможности поспорить Кристина.

– Бороздка, – не уступил Куприн.

– Полоска!