— Кстати, а что нам будет, если поймают? — вдруг задумалась я.

— Что-нибудь обязательно будет, — заверил Лель, выталкивая из кухни, да еще и шлепком по попе награждая напоследок.

— Ты обалдел? — ошеломленно спросила я.

— Нет, но мне было приятно, — самодовольно поведал Хинсар.

Я мысленно сплюнула и пошла одеваться.

Подходящая одежда, как ни странно, нашлась. Когда я спускалась по лестнице, то уже хихикала, стоило вспомнить, как выгляжу. А выглядела я заправским, просто-таки классическим грабителем в общепринятых понятиях!

Черные свободные штаны, водолазка и плотная кофта с капюшоном. Волосы заплела в тугую косу, а на голову нацепила черный же платок, повязанный на манер банданы. В таком виде я почему-то ощущала себя жуть какой крутой, и вообще, налицо были все прелести состояния «море по колено». Кажется, это опять опьянение силой…

Но оно и хорошо!

Уже не думаю о…

Так, не думаю — это не думаю!

Лель развалился на диване в гостиной, закинув ноги на подлокотник, и развлекался тем, что творил мелких феечек и, дуя на ладонь, отправлял их в полет. Я подошла поближе, рассмотрела крылатеньких и с возмущением поняла, что они, во-первых, голые, а во-вторых, близняшки трех видов. Брюнетки, блондинки и рыжие. Все они могли похвастаться шикарными прелестями, на фоне которых даже великолепие крыльев терялось!

— Убери это непотребство!

Перед глазами мелькнула блондинистая «секси», и я нахмурилась, потому что фигуристое кучерявое создание кого-то очень отчетливо напоминало.

— Лель!!! — зарычала я, злобно глядя на шута.

— Да? — невинно спросил он.

— Это что такое?! — Я ткнула пальцем в возмутивший меня двойник и ойкнула, потому что фейка тихо застонала, картинно схватилась за немаленькую грудь и рассыпалась золотой пылью.

Лель оглядел летающее по комнате «непотребство», потом сотворил еще одну кудрявую, светловолосую голую мелочь, критически ее изучил и отпустил в полет. Повернулся ко мне, склонил голову набок и, хитро прищурившись, предположил:

— Игры подсознания?

— Это ты меня мысленно уже и раздеть успел?! — даже опешила я.

— Юлечка! — Противный музыкант рассмеялся, запрокидывая голову, и короткие светлые волосы рассыпались по янтарно-коричневому полотну диванной подушки. — Поверь, тебя почти все знакомые мужчины мысленно успели разоблачить, если не окончательно, то хотя бы отчасти! Такова мужская психология: даже если мы не особо заинтересованы, но девушка интересная, остаться равнодушным невозможно.

— Лель! — Я с размаху села на краешек дивана, решительно сдвинув его колени. — Мне глубоко фиолетово, кто, что, как и даже в какой позе представляет, вот честно! Но условие одно: чтобы я об этом ДАЖЕ НЕ ДОГАДЫВАЛАСЬ!

— В какой позе… — всерьез задумался этот ненормальный, с чистой совестью пропустив мимо ушей вторую часть высказывания.

— Только попробуй! — свистящим шепотом начала я, одновременно понимая, что даже если попробует… то ничего я ему не сделаю.

— И что будет? — неподдельно заинтересовался синеглазый паяц, а потом картинно откинул со лба волосы и укоризненно посмотрел на меня. — Юлия, вот как ты можешь быть такой черствой и совершенно не прислушиваться к призывам своего… — он так развратно ухмыльнулся, что у меня не осталось ни малейших сомнений: сейчас последует очередная двусмысленная шуточка, — своего подсознания.

— И к чему же оно должно меня призывать? — ехидно осведомилась я, уже сдерживая улыбку. Все-таки невозможно быть к нему равнодушной.

— Ну, сама посуди. — Лельер взмахнул рукой, скосил на меня блудливые синие глазищи и интимным полушепотом, с легкой хрипотцой в голосе продолжил: — Ночь… — Видимо, на этом этапе я уже должна была настроиться на что-то… соответствующее. — Ты и я… вдвоем… — Проникновенный взгляд мужчины и попытки не ржать с моей стороны. А на этом — начать внутренне трепетать. — Соответствующая обстановка…

— Это какая же? Летающее непотребство?

— Это не непотребство! — возмутился бард и для наглядности поймал за ножку пролетающую мимо рыжую. — Это эротика!

Изрядно потрепанную «эротику» снова отпустили, и я, проследив за ее неровным полетом, прокомментировала:

— Женщин от тебя бросает в дрожь…

— О да! — самодовольно согласился фаворит его величества.

— И, говоришь, ЭТО — эротика?! — хмыкнула я. — Для тебя — может быть, а вот я своим полом не интересуюсь!

— Без проблем, — с готовностью кивнул Хинсар и хлопнул в ладоши, отчего фигурки парящих красоток подернулись туманом, а когда он развеялся…

— Лель!!! — Я залилась краской и отвела глаза. Да, там были все те же рыжие, светлые и темненькие… мужики. Не более одетые, чем девушки ранее!

— Что такое? — с притворной заботой осведомился наш замечательный псих.

— Убери, — почти попросила я. — Хоть девок верни, но убери этот разврат.

— Девок могу дополнительно сотворить, — задумчиво оглядел комнату этот любитель эротики. — Ты как раз позами интересовалась…

— Лельер!

— Ладно, ладно. — Щелчок пальцами — и недоуменно машущие крылышками создания ощупывают вновь обретенные женские формы. А откинувшийся на спинку дивана шут продолжает: — Так вот… ты и я! Диван! — Он для наглядности еще и подпрыгнул, а потом обвел помещение широким жестом. — Соответствующая обстановка! И — ни-и-икакой реакции!

— Боюсь, если она и будет, то явно не тобой ожидаемая! — уже открыто хохотала я. — Близка к решению стрррастно удавить тебя подушкой.

— Главное — стррррастно, а про «удавить», может, и передумаешь. — Он улыбнулся в ответ и текучим движением поднялся, подавая мне руку и помогая встать. — Рад, что ты пришла в себя, кудряшка. Так что давай не теряй настроя и задора, он нам понадобится!

Я только улыбнулась и крепче сжала его пальцы.

— Спасибо тебе, Лель.

За то, что пришел, а ведь ты живешь не близко. За то, что позаботился, когда увидел меня в таком состоянии. За то, что пытаешься отвлечь… так, как умеешь и на что умеешь.

За то, что вообще вспомнил и… подумал, что мне тяжело.

Когда мы вышли на улицу, то от недавних туч не осталось и следа, а в небе царила большая светлая луна, заливая все вокруг призрачным серебристым сиянием. Красиво… Очень красиво.

Лель обнял меня за плечи, прижимая к себе, и я не возражала, с улыбкой смотря на шута.

Он протянул руку, коснувшись мокрых-листьев высокого кустарника, растер влагу меж пальцев и задумчиво проговорил:

— Дождь и буря прошли, дали начало новой жизни… и разуму.