свечей, сейчас достану, – говорит Бранка. – Магда, можешь найти что-нибудь, во что их поставить? Мы не хотим, чтобы они упали и спалили то, что осталось от дома.

Когда Бранка достает из ящика две свечи, Магда ахает.

– У меня есть то, что нам нужно. – Она выскакивает из-за стола и через минуту возвращается, держа в руках серебряные подсвечники, вынутые из наволочки. – Это подойдет?

– Они великолепны. Где ты их взяла? – спрашивает довольная Бранка.

– Это все, что осталось после нашей мамы, – шепчет Магда.

– Маме приятно было бы узнать, что они пригодились для нашего первого ужина с новыми подругами, – тоже шепчет Циби.

– Я зажгу их, – взяв подсвечники у Магды, тонким голосом говорит Ливи. – Циби права. Сегодня мы будем сидеть за столом под внимательным маминым взглядом.

Позже в тот вечер, после совместного ужина, приготовленного Камилой и Эреной, девушки поднимаются в большую квартиру на верхнем этаже, откуда есть выход на крышу. Там собираются выжившие из других квартир, чтобы поделиться историями о пребывании в лагерях и жизни после них.

Сестры узнают, что каждый день мужчины и женщины заняты поиском работы. Некоторым везет, а прочие озабочены тем, чтобы сделать свою жизнь более комфортной. Они ищут в пустых квартирах еду, мебель и туалетные принадлежности.

– Завтра вам надо сходить в штаб Красного Креста, – говорит сестрам Бранка. – Они зарегистрируют ваше возвращение и помогут найти родных и друзей.

– Кто-то нам поможет? Действительно поможет разыскать нашего дядю? – Голос Ливи дрожит, и на крыше наступает тишина.

Бранка берет ее за руку.

– Я надеюсь на это, маленькая Ливи, – мягко произносит она. – Правда надеюсь.

Вечер подходит к концу, люди поднимаются и идут спать. Циби замечает, что несколько молодых людей и девушек не спешат расходиться, склонившись головой друг к другу. В конце концов, нормальная жизнь может еще наладиться, размышляет Циби. Она вспоминает Йоси, нахального парня из лагеря «Хашхары», которому так нравилось бросаться хлебом ей в голову. Может быть, однажды она тоже полюбит кого-нибудь.

Жизнь сестер подчиняется приятному ритму. Каждая счастлива погрузиться в новые занятия. Циби везет больше других: она находит эпизодическую работу благодаря ее умению печатать на машинке. Ливи и Магда тоже иногда находят работу в офисе: заполняют документы и ведут бухгалтерию мелких фирм – или занимаются уборкой. В свободное время они обустраивают квартиру.

Циби и Ливи провели достаточно времени, наблюдая за русскими строителями в Биркенау, поэтому неудивительно, что они оказываются настоящими спецами в приготовлении раствора для ремонта кирпичной кладки стен их квартиры в преддверии зимы.

– Девочки, вы действительно понимаете толк в строительстве, – говорит Фродо, завороженно наблюдая, как Циби и Ливи кладут кирпичи на раствор.

Идут недели, и сестрам кажется, что они просыпаются от дурного сна. Каждый вечер перед отходом ко сну девушки с болью в душе рассматривают фотографии, вновь проживая свое счастливое детство. Но эти воспоминания перестали быть невыносимыми. Каждый вечер Ливи плачет, пока не уснет, – в ее памяти еще свежа боль от потери дома во Вранове. Ей снятся невообразимые сны: негодяй, завладевший их домом, выталкивает их на улицу прямо в руки эсэсовца, который приводит их к вагону для перевозки скота, загруженному живыми коровами. Но каждое утро она просыпается с мыслью о том, что жизнь должна продолжаться, и в ней медленно накапливаются силы.

Циби ходит в Красный Крест по крайней мере раз в неделю и просматривает списки в поисках имен дяди и тети, но до сих пор ей не везло.

Однажды вечером – они прожили в Братиславе уже два месяца – она приходит домой и видит мужчину, притаившегося у двери в их квартиру. Друг или недруг, инстинктивно думает она, но напоминает себе, что здесь она в безопасности, что на один только крик о помощи к ней сбегутся люди из каждой квартиры.

– Я могу вам чем-то помочь?

Мужчина медленно оборачивается. Он сжимает в руках шляпу, непрерывно теребя ее тонкими пальцами.

– Я разыскиваю… – начинает он.

Циби охает, хватаясь за стену.

– Дядя Айван? – шепчет она.

– Циби! – вскрикивает он.

В следующее мгновение они обнимаются, плача на плече друг у друга.

Циби узнает его по блеску глаз, форме носа, но в остальном дядя сильно изменился. Он утратил свою некогда гордую осанку, черные волосы теперь седые и всклокоченные. Лицо изборождено морщинами, но улыбка такая же теплая и широкая, как прежде.

– Магда? Ливи? – с трепетом спрашивает он.

– У них все хорошо. Мы все в порядке. А тетя Елена? Дети? – Теперь очередь Циби волноваться.

Айван смотрит на свою измятую шляпу:

– Детям пришлось много вынести, потребуется время, чтобы они приспособились.

– А тетя Елена?

Айван опускает голову, по его щекам струятся слезы.

– Мы потеряли ее, Циби. Она умерла, – хрипит он. – Не выдержала марша смерти…

Слов больше не надо, и Циби не настаивает. Они снова плачут, обнявшись.

– Я хочу увидеться с Магдой и Ливи, – наконец говорит Айван.

Кивнув, Циби берет его за руку и ведет в квартиру.

На следующий день семья собирается в многоквартирном доме, где живет дядя, всего в нескольких минутах ходьбы от их дома. Кузены рассказывают о том моменте, когда их мать упала и была застрелена эсэсовцем. Это больно слышать, но Циби теперь знает, что такой разговор поможет им, какими бы горестными ни были воспоминания.

– Над нами есть пустующая квартира, – сообщает Айван сестрам. – Я был бы очень счастлив, если бы вы, девочки, переехали сюда. Мы вновь стали бы семьей.

Сестрам даже не нужно это обсуждать. В тот же вечер они прощаются с Бранкой и всеми ее подругами, обещая не терять связь, и относят свои скромные пожитки в дом дяди Айвана.

Они празднуют первый вечер их воссоединения за ужином, поставив стулья и ящики вокруг небольшого стола. Когда стол накрыт и в разнокалиберных мисках дымится еда, Магда достает из сумки подсвечники с длинными свечами, подаренными Бранкой.

Ливи чиркает спичкой, и комната освещается желтым мерцающим светом.

– А это?.. – начинает Айван, но не в силах продолжить из-за слез.

Дети окружают отца, похлопывая его по спине и вытирая ему слезы.

– Все в порядке, папа, – вновь и вновь повторяют они.

Обняв детей, Айван медленно распрямляется.

– Где?.. Как вы их достали? – спрашивает он.

– Я спрятала их на антресолях в нашем доме, дядя, – отвечает Магда. – Перед нашим уходом. А потом я вернулась за ними.

– А вот фотографии, – говорит Циби. – Магда их тоже спрятала.

Остальные приступают к еде, но Айван не может есть. Он захвачен воспоминаниями, навеянными этими черно-белыми фотографиями. Постепенно грустный настрой