думаю! Порошки и «колёса» это не для меня! — подмигнув, уточнил Говард. — Я давний поклонник «огненной» жидкости.

— Тогда, может, самбуку?

— Анис, так анис! Налей стаканчик.

— Окей, синьор! — взяв стакан для виски и заполнив его на две трети самбукой, коротко сказал бармен и поднёс к поверхности напитка зажжённую спичку.

Льюис задул огонь и сделал пару небольших глотков. Он не мог точно сказать, полегчало ли ему или стало ещё хуже, но мозг продолжил свою работу, накидывая примерные вопросы бармену, не грозившие вызвать какое-либо подозрение.

— Как ещё здесь можно развлечься? — допив самбуку, спросил Говард.

— Ну, если «волшебник Гвидо» вам не подходит, то стоит попробовать «принцессу Симону»!

— Здесь прям замок Фантагиры! — саркастично пошутил Льюис.

— Ну, почему же?! Есть и «Пиноккио» для особых ценителей! — засмеявшись, пошутил в ответ бармен, жестом предложив добавить в стакан ещё порцию.

— Я не работаю на мебельной фабрике! Джина плесни! Самбука это всё же не мой напиток!

— Я знаю, что вы не работаете на мебельной фабрике! — улыбнувшись, добавил бармен и заполнил стакан до половины лондонским сухим джином.

— Да, ты психолог я вижу! — глотнув джина, подколол «разливалу» Говард.

— Нет, что вы! Просто вижу много людей! Вы скорее солдат-удачи или рисковый решала!

— А может, полицейский?!

— Нет! Эти козлы никогда не за что не платят, а только трясут своей значимостью и хотят всё бесплатно!

— Приму твои наблюдения к сведению! — вытащив из кармана ветровки две сотенные купюры и положив их на стойку, произнёс Льюис.

— Вот! Я об этом и говорил! — взяв купюры с барной стойки и сунув в карман белого передничка, добавил бармен. — Так, как насчёт «принцессы Симоны»?

— Да, какой же это отдых?! Скорее ответственное физиологическое действо! — засмеявшись, сказал Говард и допил джин.

— Тогда ещё джина?

— Давай! — жестом в виде тычка указательным пальцем в сторону стакана, произнёс Льюис. Он осмотрелся по сторонам, но никого похожего на Джоша в поле зрения не было.

Говард взял стакан с джинов в правую руку и слез с барного стульчика. Он неспешным шагом подошёл к металлическим перилам и опустил свой взгляд на танцпол, где продолжалось дрыганье тел, а между ними пробирался темноволосый парень с объёмной причёской курчавых волос. Видимо это и был «волшебник Гвидо» со своими порошками и таблетками.

Льюис сделал небольшой глоток джина и положил левую ладонь на металлические перила, продолжая наблюдать за танцполом. Зрение постепенно привыкало к характеру освещения ночного клуба. Внезапно музыка затихла и в центре танцпола образовалось свободный круг, куда вышла стройная блондинка в туфлях на высоком каблуке и в обтягивающем фигуру красном коротком платье. Она протянула руки вперёд и пригласила кого-то из толпы.

Говард допил джин, продолжив наблюдать за танцполом, и увидел вышедшего из толпы к блондинке мужчину в строгом чёрном костюме, который дополняла сорочка тёмного цвета. Диджей врубил аргентинское танго, и партнёры органично слились в танце.

Внимательно присмотревшись, Льюис опознал в мужчине Джоша. Пол дела было сделано! Он подошёл к барной стойке и, поставив стакан, положил под него ещё купюру в пятьдесят евро. Говард прошёл к лестнице, продравшись через зрителей, неотрывно наблюдавших за откровенностью аргентинского танго и закрывавших спуск вниз.

Танец завораживал зрителей, видимо, они просто знали толк в чистоте и органичности классики движений. Музыка и страсть танго покорили ночной клуб, а Льюис продолжил спускаться по лестнице.

Говард сошёл с последней ступеньки и, миновав вышибалу, постарался органично слиться с толпой на танцполе. Танго подходило к концу, что приближало Льюиса к активному действию. Решение прицепить Джошу «жучок» в виде «микроточки» на пиджак пришло инстинктивно. Об этом даже не стоило долго раздумывать. В подобных ситуациях надо полностью доверять своей интуиции и опыту. Они всегда подскажут верное решение, даже, если мозг в чём-то будет ещё сомневается.

Музыка затихла, и блондинка с Джошем стали продвигаться сквозь толпу к бару. Говард опустил левую руку в карман ветровки, где нащупал небольшой футляр, из которого достал «микроточку», почувствовав её подушечкой среднего пальца. Во время сближения с объектом он «ювелирным» движением прицепил «жучок» на его пиджак.

Дело было сделано. Льюис направился к выходу, чувствуя, что окончательно задыхается в духоте и вони ночного клуба. Глоток свежего воздуха пошёл на пользу Говарду, но не смог излечить его усталость. Она была похожа на ночной кошмар, где призрачные безликие силуэты продолжают задавать бессмысленные вопросы.

Льюис медленным шагом подошёл к машине и, сняв её с сигнализации, залез на водительское сиденье. Он захлопнул за собой дверцу и, запустив двигатель, взял с переднего сиденья планшет. Его указательный палец правой руки ввёл код доступа, а резкая боль в голове пронизала виски. Говард сморщил лицо, изобразив гримасу, скользнувшую по зеркалу заднего вида.

«Боль — это всего лишь ответная реакция организма на какой-либо раздражитель! Очень обобщённый термин для столь серьёзной проблемы, сопровождающей нас всю жизнь».

Он запустил приложение и активировал «микроточку», прилепленную к пиджаку Джоша. В тот момент желание убить своего врага куда-то улетучилось у Льюиса. Видимо разум в тот момент победил в нём над животным чувством мести. Говард хорошо понимал, что «Девятый» всего лишь небольшая шестерёнка в огромном механизме, связывающая определённые узлы огромной машины.

Льюис взял с приборной панели пачку сигарет и закурил, чиркнув зажигалкой. Табачный дым начал рассеиваться по салону, и он опустил стёкла передних дверей. Больше здесь было нечего делать! Ночь подходила к концу, оставляя за порогом очередные тревоги и потерянные много лет назад мечты.

Говард сделал несколько затяжек и нажал на педаль газа, уезжая прочь от этого ночного клуба по пустой улице, чтобы встретить рассвет…

Москва

Романов не мог уснуть, так и провалявшись целую ночь в раздумьях и воспоминаниях. Такое случалось с ним постоянно, проще было подсчитать, когда он мог уснуть.

Память вновь звала его на Ближний Восток, где когда-то жил великий мудрец, сочинявший свои рубаи. Под кувшин с вином, он писал стихи, ставшие для многих откровением, но совсем не тем, о котором писал Иоанн Богослов, помешанный на своих четырёх всадниках. Омар Хайям учил людей быть людьми, но мудрость можно познать лишь самому, через свои ошибки и заблуждения. Это свойственно большинству людей! Они начинают интересоваться мудростью тогда, когда уже всё это познали на своей шкуре! Глупость?! Отнюдь! Скорее вариант мазохизма, только без вериг и плети, как у монахов-доминиканцев, а просто пытка собственного разума насладиться своей значимостью. Пусть, остальному миру плевать на это, но человеку нужно во что-то верить!

Андрей помнил, как мама зачитывала ему эти