Мигель приветливо кивнул им. Сел в машину. Крепко пожалпротянутую ладонь Дюпре, поцеловал руку миссис Дейли.

— Хорошо добрались? — спросил он, улыбаясь. Вернее, пытаясьулыбнуться.

— Ничего. Как дела у тебя? — Шарль посмотрел на своегобывшего помощника. — Судя по виду, что-то произошло.

— Так, — неохотно признался Мигель.

— А все же?

— Может быть, мы заедем куда-нибудь, — предложила миссисДейли, — так будет удобнее.

Спустя пятнадцать минут они сидели в тихом маленькомресторанчике. Посетителей в эти дневные часы почти не было, и они наслаждалисьтишиной и покоем. И могли спокойно поговорить. Слово за слово Мигель рассказалвсе, что с ним случилось за эти несколько дней в Нью-Йорке. Он постарался нещадить и себя — прямо сказав, что в смерти Роберто виноват он один. Рассказал ио том, каким образом удалось найти человека мафии.

— Кто он? — спросил Дюпре.

— Уилкотт.

— Чем он объяснил свое предательство?

— Ничем. Он не ответил ни на один вопрос. Мы не успели. Вэтот день дважды на улице грабители останавливали господина Уркварта. У негоунесли все деньги. Пытались найти шифрованное донесение, узнать, что случилосьс Уилкоттом. Не вышло. А журналисты сразу обо всем узнали. Еще бы. ЗаместителяГенерального секретаря ООН не часто грабят дважды в день. Это моментальнопопало в газеты. Уилкотт их прочел. Мы не сообразили перехватить ежедневныевечерние выпуски. Он, конечно, сразу догадался, что это наша работа. И черезчас покончил с собой выстрелом из пистолета. Прямо в висок.

Они помолчали. Мигель, как бы раздумывая, добавил:

— Я так и не понял, что заставляло его, офицера разведки,имеющего неплохие перспективы, вполне обеспеченного человека, живущего к томуже без семьи, стать пособником мафии. Деньги? Не слишком ли часто прибегаем кэтому объяснению? Может быть, что-нибудь другое? Я не знаю.

— Теперь и мы не узнаем, — Шарль нахмурился, — хотя,впрочем, деньги — главный стимул таких людей. Ты еще очень молод, тебе труднопонять.

— Наверно, — согласился Гонсалес, — кстати, вы ничего несказали о своих «приключениях». Неужели ничего не произошло?

— Как сказать. Ди Перри арестовали, потом отпустили подзалог. Связного мы взяли. Наркотики доставлялись действительно Индзерилло. Наодной из военных американских баз существовал перевалочный пункт. Вот,собственно, и все.

— Так что, Ди Перри будет гулять на свободе? А Индзерилло?

— По предложению группы «Р-11», изучившей ситуацию, решеноне вмешиваться. Индзерилло слишком крепкий орешек. Наши люди просто сообщиликонкурентам из других «семейств» обо всем. Я понимаю, что это не лучший выход,но в сложившихся условиях у нас не было иного. Ты же знаешь — доказательствпочти никаких. Мы же не можем предъявить банкира. А другие будут молчать.Разговорчивый язык обычно отрезают вместе с головой. Это стиль Индзерилло.

— А что это даст?

— Они начнут устранять друг друга. То есть мешать другдругу. А это уже немало. Хотя пока это только догадки. Увидим.

— Ты останешься здесь? — спросил вдруг Гонсалес, меняя темуразговора. — Я слышал, тебя переводят в отдел безопасности?

— Да, — неохотно подтвердил Дюпре.

— Поздравляю нового комиссара Дюпре. — Мигель даже шутил сне очень веселым лицом.

— Кстати, можешь поздравить и себя. Тебя рекомендовали надолжность регионального инспектора. — Элен приняла шутливый тон Гонсалеса.

— Спасибо. Но я все-таки должен поздравить вас дважды.По-моему, так, — насмешливо прищурился Мигель, — во всяком случае, ваша«супружеская пара» выглядит на редкость гармонично.

— Это правда, — весело подтвердила Элен, — мы собираемсяпожениться.

— И не пригласили на свадьбу?

— Ну что ты, — Элен даже рассмеялась, — ты будешь первыйгость. Впрочем, нет, свидетель со стороны жениха.

— А нельзя со стороны невесты?

— Увы! Я уже обещала вашему комиссару.

— Ну и типы. Шарль отбил красивую женщину, наш комиссарлишил меня возможности поцеловать невесту. Не везет мне с женщинами и сдрузьями. Впрочем, я думаю, что на правах друга жениха могу позволить себетакую вольность.

— Думаю, можешь, — согласилась Элен, — хотя, впрочем, нет. Яне могу решать. Надо спросить моего будущего мужа. Он такой ревнивый, простоужас. Знаешь, я однажды ночью не пришла домой, и он устроил мне сцену ревности.Прямо Отелло.

— Уже? — Мигель пришел в притворный ужас. — Еще не успелипожениться, а ты уже обманываешь, — он вздохнул, — впрочем, я всегда говорил:нельзя доверять женщинам. Особенно красивым.

— Ты смотри, какой женоненавистник! Хорошо еще, что я буду нетвоей женой. Впрочем, с такими взглядами… — Элен покачала головой. — Я не знаю,стоит ли ему разрешить один поцелуй. Как ты считаешь, Шарль?

— Решай сама. — Дюпре с просветленным лицом слушал диалогЭлен и Мигеля.

— Черт с ним. Пожалеем его. Но только один поцелуй, а тосмотри, — Элен погрозила пальцем, — муж убьет и меня, и тебя.

— Конечно, один. А то еще действительно убьет.

— Точно. Тем более что все публичные дома Индонезии имеюттеперь твои фотографии, — добавил невозмутимо Дюпре.

Все трое рассмеялись. Шарль посмотрел на часы.

— Вы торопитесь? — Мигель заметил этот взгляд.

— Да нет, пока не очень. Но, понимаешь, хотим заехатьнавестить детей Дамиано. От Нью-Йорка всего два часа лету, и я взял егоребятишкам игрушки. И потом… мы же не участвовали в похоронах, — сердито сказалДюпре.

— Так чего вы сидите? Я лечу с вами. Когда самолет?

— Через три часа.

— Мы же опаздываем. Мне еще нужно предупредить комиссара ивзять разрешение. — Мигель решительно поднялся. Кивком головы подозвалофицианта. — Счет.

Дюпре полез в карман. Гонсалес подтолкнул его к выходу.

— Давай, выходите. Все равно фирма платит. Я мигом. Тольковозьму пару шоколадок. У них здесь особенные, фирменные.

Элен и Шарль вышли из ресторана. Гонсалес расплатился софициантом и попросил принести ему несколько больших плиток шоколада. Когда онуже выходил из ресторана, в зал вошла красивая блондинка в узких, плотнообтягивающих фигуру брюках. Сердце Мигеля дрогнуло. Ему всегда нравилисьспортивные фигуры и брюки на женщинах. Проводив ее взглядом, он заторопился.Красивая девочка, но надо спешить.