Джеб вручил мотыгу Иену. Острый почерневший металл выгляделугрожающе. Пришлось собрать в кулак силу воли и подавить жгучее желание отойтиподальше.

— Пойдем в дальний угол.

В этой длинной солнечной пещере Джеб выбрал место, где быломеньше всего народа. Идущий впереди Иен дробил твердую земляную корку, я шласледом, разравнивая куски покрупнее, а сзади следовал Джеб, который разбивалкрупные комья острым краем лопаты, превращая их в сносную почву.

По гладкой коже Иена струился пот — под палящим жаромсверкающих зеркал он снял рубашку. Сзади покряхтывал Джеб. Мне, похоже,досталась самая легкая часть работы. Впрочем, жаль, что мне не дали заданиепотруднее: оно требовало бы полной отдачи и мне было бы не до страха. Ясъеживалась и вздрагивала от каждого движения остальных работников.

Иен вгрызался мотыгой в твердую землю — для этоготребовались сильные руки и разработанные мышцы спины. Я решила взять на себячасть работы Джеба, заранее разбивая комки земли на куски помельче. Немногополегчало: теперь мне было чем занять глаза и приходилось сосредотачиваться наработе.

Время от времени Иен ходил за водой. Невысокая блондинка,которую я вчера видела на кухне, судя по всему, разносила воду работникам, нонас игнорировала. Иен каждый раз приносил воду на троих. Не нравилось мне, чтоон так резко переменился. Неужели он и впрямь больше не желал мне смерти? Илипросто ждал подходящего случая? Вода здесь имела странный привкус серы — теперьи это казалось подозрительным. Я старалась не поддаваться паранойе.

Чтобы занять глаза и прогнать из головы дурные мысли, яцеликом ушла в работу и не заметила, как закончилась последняя грядка. Яостановилась машинально, вслед за Иеном. Не выпуская из рук мотыгу, он поднялих над головой; хрустя суставами, потянулся и даже не заметил, как я всясжалась при виде занесенной мотыги. До меня вдруг дошло, что все вокругпрекратили работу. Я окинула взглядом участок свежевскопанной земли, идущийчерез всю пещеру, и поняла, что поле готово.

— Молодцы, — громко поблагодарил работников Джеб. — Завтрапольем и засеем.

Помещение наполнилось тихим гулом голосов и лязгомскладываемых у стены инструментов. Часть разговоров звучала непринужденно; внекоторых ощущалось напряжение — должно быть, из за меня. Иен протянул руку, ия отдала ему лопату, чувствуя, как мое и без того плохое настроение опускаетсяниже плинтуса. Без сомнения, «мы», брошенное Джебом, включало и меня. Завтрабудет не легче.

Я мрачно уставилась на Джеба, а он только улыбался в ответ.В его улыбке сквозило самодовольство, как будто он читал мои мысли и это емуявно нравилось.

Он подмигнул мне, мой безумный друг. Да уж, очевидно, отчеловеческой дружбы большего ждать не приходилось.

— До завтра, Анни, — через всю пещеру выкрикнул Иен ирассмеялся.

Все повернулись к нам.

Запашок от меня шел еще тот, что правда, то правда.

Я потеряла счет проведенным здесь дням: сколько прошло?Больше недели или больше двух? Все это время я ни разу не сменила одежду, вкоторой отправилась в тот злосчастный поход по пустыне. Хлопчатобумажная желтаяфутболка так пропиталась солью, что задубела, собралась гармошкой и покрыласьтемно бурыми разводами, в тон скальной породе. Мои короткие волосы встали дыбоми покрылись твердой коркой грязи; они беспорядочно торчали во все стороны,склеившись на макушке в жесткий гребень, как у какаду. Я не помнила даже, каквыгляжу, и теперь лицо мое представлялось мне в двух оттенках бурого: бураягрязь и бурые заживающие синяки.

Приходилось согласиться с Джебом — не помешало бы принятьванну, а заодно и переодеться, иначе какой смысл мыться? Джеб предложил мне вещиДжейми, пока мои не просохнут, но не хотелось портить то немногое, чтооставалось у Джейми, — я бы только все растянула. Слава богу, Джеб не додумалсяпредложить мне вещи Джареда. Остановились на старенькой, но чистой фланелевойрубашке Джеба с оторванными рукавами и паре старых штопаных тренировочныхштанов, которые он давным давно не носил. Сейчас они свисали с моего локтя —руки у меня были заняты кучкой дурно пахнущих, кое как слепленных комков,которые, по утверждению Джеба, являлись ни чем иным, как самодельным кактусовыммылом. Мы с ним направлялись в комнату с двумя реками.

И снова мы оказались не одни, и снова меня постигло жуткоеразочарование. Трое мужчин и одна женщина — та самая, с седой косой, —наполняли ведра водой из ручья. Из купальни доносился громкий плеск, и кто тозвонко смеялся.

— Дождемся своей очереди, — сказал Джеб.

Джеб прислонился к стене. Я застыла рядом, чувствуя себянеуютно под взглядами четырех пар глаз; сама то я всматривалась в горячийтемный поток, бурлящий под пористым полом.

После недолгого ожидания из купальни вышли трое: спортивноговида женщина с карамельным загаром, блондинка, которую я видела впервые, идвоюродная сестра Мелани Шэрон. Вода с их мокрых волос стекала на футболки. Кактолько они нас заметили, смех оборвался.

— Добрый день, красавицы! — сказал Джеб, приподняввоображаемую шляпу.

— Привет, — бросила загорелая спортсменка. Шэрон и блондинкапритворились, что не заметили нас.

— Ну что, Анни, — сказал Джеб. — Купальня в твоемраспоряжении.

Я мрачно на него взглянула и стала осторожно пробираться вдальнюю комнату. До края воды оставалось несколько шагов, поэтому я сняла туфли— сразу почувствую, если замочу ноги.

Меня окружала кромешная тьма. Чернильная поверхность озеркатаила под темной водой неведомые опасности. Я содрогнулась. Но чем дольше ябуду тянуть, тем дольше мне придется оставаться здесь, поэтому я сложила чистуюодежду рядом с обувью, вцепилась в кусок вонючего мыла и стала мелкимишажочками продвигаться вперед, пока не наткнулась на край водоема.

По сравнению с парилкой в большой пещере вода казаласьпрохладной.

Приятное чувство. Страх не пропал, но я наслаждаласьпрелестью купания. Я давным давно забыла, что такое прохлада.

Не снимая грязной одежды, я по пояс зашла в воду. Струйкитечения закручивались вокруг щиколоток. Хорошо, что озерко проточное — иначе ябы наверняка испортила воду; слишком много грязи на мне налипло. Я по плечипогрузилась в чернильную воду и принялась водить грубым мылом по одежде, решив,что это самый надежный способ стирки. В тех местах, где мыло касалось кожи,началось сильное жжение. Я сняла намыленные вещи и принялась их отстирывать:тщательно выполоскала каждую вещь, пока не смылся весь пот и слезы, выжалаодежду и положила туда, где вроде бы лежала моя обувь.